Почему вам стоит отправиться в японскую префектуру Вакаяма
«Они спрашивают, можно ли вас сфотографировать», – Мари-сан, красивая пожилая японка, объясняет, почему за пару минут вокруг меня образовалась ликующая толпа. Вот уж не думала, что, приехав в Японию, стану объектом пристального внимания. Это мне, гайдзину (сокращенное гайко-кудзин – «иностранец»), положено охотиться за экзотикой и без устали щелкать затвором, а вместо этого приходится позировать группе незнакомых людей, будучи одетой в точную копию кимоно придворной дамы эпохи Хэйан (VIII–XII вв. – Прим. HB), и чувствовать себя немного медведем на ярмарке. Впрочем, бурная реакция общественности быстро отходит на второй план, уступая место вопросам куда более насущным. Например, как передвигаться – и желательно хотя бы с минимальным изяществом – в деревянных сандалиях гэта. После такого забег на шпильках по брусчатке покажется лечебной физкультурой. Или вот еще любопытный кейс: нести на себе около семи килограммов плотной ткани, которую мы минут двадцать старательно драпировали с двумя помощницами. Сразу стало понятно, почему этот костюм называли дзюни-хитоэ, «двенадцатислойный». В магазине в местечке Даймонзака, куда нас привезли на импровизированную хэйан-фотосессию, такие расшитые грациозными журавлями и нежнейшей сакурой наряды можно взять напрокат. Хозяйка Тэруэ Миямото на прощание одаривает меня улыбкой: «Ну вот, теперь вы почувствовали, какая это тяжелая работа – быть японкой». Тэруэ недавно исполнилось 90, и она точно знает, о чем говорит.
Быть порядочным туристом, впрочем, тоже работа не из легких. Горный ландшафт – отличная проверка на выносливость. Когда из Даймонзаки мы отправились к храму Кумано нати тайся, одному из синтоистских святилищ паломнического маршрута Кумано-кодо, я и не подозревала, какая интенсивная кардиотренировка мне предстоит (и стоило ли выпитое накануне вечером таких мучений?). По дороге выяснилось, что вообще-то мы лодыри, потому что увидим только крошечный отрезок пути. В Средние века этот маршрут прокладывали куда более ответственно: из Киото паломники плыли по реке Йодо до Осаки, дальше шли пешком до Кетанабе, а затем – в горы. В общей сложности получалось около трехсот километров. Помимо трех главных храмов на пути им встречались святилища «второго порядка» – одзи. Всего их было девяносто девять, но до наших дней сохранились немногие, и сейчас их активно восстанавливают. В одзи ночевали императоры, устраивали шумные пиры, развлекались как могли – в том числе сочинением вака. Кстати, в искусстве стихосложения вся страна дружно упражняется до сих пор: в новогоднем поэтическом турнире «Утакай хадзимэ» могут принять участие и члены императорской семьи, и простые смертные.
Кумано-кодо – это очень красиво и местами очень страшно: густой лес и крутые подъемы со скользкими ступенями, стертые временем иероглифы на камнях и древние могилы под слоем мха, буддистские монастыри и синтоистские кумирни. С тех пор как в 2004 году маршрут внесли в Список Всемирного наследия, народная тропа превратилась в тропу туристическую. Однако большинство гайдзинов, как и я, не решаются преодолеть расстояние целиком и ограничиваются тремя ключевыми храмами. Самый инстаграмоемкий – Кумано нати тайся, пример архитектурного стиля, характерного для Японии VIII–X вв. По сравнению с Нати – так звучит сокращенная версия названия – святыня номер один Исе-Дзингу, что в трех часах езды отсюда, в префектуре Миэ, выглядит аскетично и даже сурово. Кумано нати тайся же – это такая японская разновидность конвенциональной красоты. Игрушечную трехуровневую пагоду Сейгантодзи возвели над крупнейшим в стране водопадом, и вместе они составляют картину невероятной художественной силы.
Позже нам посчастливилось увидеть другой объект Всемирного наследия, проанонсированный Мари-сан как «нечто, скрытое от случайного взгляда». Скрытое не потому, что, по наблюдениям внимательной японки, взгляд гайдзина все время направлен в сторону ближайшей изакаи, – просто памятник совсем неприметен. Чтобы обнаружить его, нужно сначала разыскать онсэн Юномине, а затем спуститься по узкой каменной лестнице, не обращая внимания на едкий сероводородный душок. И тогда вашему взору предстанет Цубою – единственный онсэн, охраняемый ЮНЕСКО, и старейший в мире – ему почти две тысячи лет. На маршруте Кумано-кодо он был и остается значимой стратегической точкой: здесь совершают омовение после долгой дороги. Как и у всего в Японии, у Цубою есть своя легенда, и она вполне в духе боевиков с Дэнни Трехо. Самурай влюбился в принцессу, злые родственники решили его убить, но воин вовремя спохватился, искупался в онсэне и стал супергероем. Бронировал ли он Цубою заранее – не уточняется, но даже если нет, не стоит следовать его примеру. Во-первых, купальню давно облюбовали туристы. Во-вторых, она настолько мала, что в тесноте и, скорее всего, в обиде умещаются три человека. Мы заранее ничего не бронировали, поэтому могли лишь завидовать счастливцам, находящимся внутри, и наблюдать, как какие-то веселые люди по соседству варят яйца и овощи прямо в реке, – в некоторых местах температура воды достигает 90 градусов.
Вообще, онсэны – это целая культура. Как материальная – на горячих источниках строят традиционные гостиницы реканы со всей прилагающейся инфраструктурой, – так и высокодуховная. Общенациональный культ чистоты подразумевает постоянное нахождение у воды. В синтоистских храмах перед входом стоят емкости для омовения, и каждый, кто намерен пройти через тории – П-образные ворота, отделяющие земной мир от мира духов, – обязан трижды полить себя из деревянного черпака. В онсэн тоже принято погружаться чистым. В источниках не купаются в традиционном смысле этого слова – скорее переводят дух, созерцают. Любуются цветением сакуры или – если дело происходит осенью – красными кленами момидзи. Наблюдают, как поднимающийся в воздух пар тихо плывет над землей, размывая очертания людей и предметов. Умение насладиться моментом – важная часть жизни японца. Только никуда не спеша можно заметить, как в мельчайших подробностях и оттенках оттенков меняется мир вокруг, – и подобрать для этих изменений самые правильные слова. Например, моэги – «цвет быстрорастущих зеленых листьев». Или рикюнэдзуми – «любимый цвет мастера во время многочасовой чайной церемонии». О том, что жизнь богаче воображения, мы догадывались и в других широтах, но только в Японии об этом не забываешь ни на секунду.
Фото: GETTYIMAGES.COM; LEGION-MEDIA; LAIF/VOSTOCK-PHOTO; 1STDIBS.COM