Никто не ходит в гости
Всегда отмечал день рождения дома. Именно дома. Любил неспешный съезд гостей, бокалы и салаты по всем углам, крики и споры о политике, футболе, новом кино, даже пьяного гостя, уснувшего в ванной, тоже любил. Весь этот очаровательный русский сумбур.
Даже когда я развелся и вроде бы некому стало готовить, всегда находился друг-кулинар, который приезжал часа на два раньше и делал, скажем, на всех отменный иранский плов в казане.
Короче, дом, милый дом.
День рождения у меня в декабре. И в прошлом году вдруг подумал: «А на кой черт дома? Придут, нагадят, кто-то в ванной уснет... Потом убираться еще...» И решил отмечать в ресторане. Не скажу, что это было дико весело и угарно. Скорее скучновато. Зато пришли, поели, выпили, ушли. Все довольны. Я расплатился и умчался домой на такси. И никто не валялся в ванной.
Москва – столица общепита. Каждый день открывается по ресторану. Мы давно стали городом, чтобы пожрать. Даже иностранцы Москву только так воспринимают. Им уже Большой театр не так интересен, как новый гастропаб. Ну балет, ну Жизель. Эка невидаль. А вот обновленное меню – это круче фуэте.
Кстати, к Петербургу тоже относится. Но там хотя бы красивые фасады, каналы, дворцы, там не только пожрать. Но пожрать обязательно. Петербург тут никак не уступает столице и в чем-то даже ее превосходит. Меньше понтов, больше вкусняшек.
Но я о гостях. Мы теперь совершенно перестали ходить в гости. Потому что полно ресторанов, кафе, пельменных, хинкален, пиццерий. Они и убили-с. Убили старое русское искусство ходить в гости. Нас развратили. Никто не хочет ничего готовить, никто не хочет возиться, шуршать: возле каждого дома обязательно найдется хоть какая-нибудь задрипанная «шоколадница». Там и встречаемся с друзьями-подругами. Некоторые кулинары рады готовить. Но для этого опять же арендуют ресторан. И прогуливается он такой, важный, в бабочке, пробует соусы. Гости восхищаются: «Ах, как вкусно!»
Вкусно, да. Но скукотища.
Гости в России – это всегда было как балет. Наше, родное, бесценное. Споры на кухне – национальное достояние. В этих спорах народ увлекательно проводил время последние 100 лет. Развлечений в стране – особенно в советское время – было ничтожно мало. Но у нас были наши великие кухни. Где каждый – философ. Где бренчали на гитарах и читали стихи. Изредка дрались, когда у пьяных гостей не совпадали взгляды на философию Кьеркегора. Но тут же мирились, обнимались, выпивали. Пели Визбора. В кухню площадью пять квадратных метров набивалось человек 30. Вопреки всем законам физики.
Гости! Как я любил ходить в гости. Особенно когда ни с того ни с сего, спонтанно: «Давайте встретимся, а?» Быстро решали, кто тащит шпроты, кто водку, кто салат оливье. Какие мы были романтики, как весело жили. Я знавал квартиры, где двери не запирались вообще. Можно было прийти в любое время: «Здрасьте!» И тебе отвечали радостно: «О, заходи! Еды нет, но можно чай со сгущенкой». Да и кому была интересна еда? Мы намазывали сгущенку на хлеб и болтали. Мы приходили общаться, а не жрать. Много еды – состояние вообще противоестественное для приличного русского человека. Нет, были мастера и любители готовить, но лишь как повод для поговорить. Речь, диалог, спор – вот пища русского человека. А не утиная грудка в брусничном соусе, не тартар, не устрицы, черт бы их побрал, склизких тварей.
Как я любил, когда ко мне приходили гости. Я жил в далеком Люблино, это еще надо силы найти, чтобы добраться. Но ради встречи на кухне, под сплетением труб, под песни Цоя из кассетника силы всегда находились. Многие задерживались дня на три. Спали бог знает где, укрывшись дырявым покрывалом. Утром вставали, жарили яичницу и снова – болтовня, мудрствование, шутки-прибаутки. Никто не хотел уезжать.
Хорошо помню кухоньку одного поэта в Коньково. В начале 90-х там побывали все, цвет интеллигенции. Как мы умещались – загадка. И все ведь еще курили, как сволочи, дышать было нечем. А пили черт знает что – разбавленный спирт «Рояль». И счастливы были. Болтали ночь напролет, да все о судьбах страны. Песни горланили. Соседи почему-то это терпели. Хуже всего приходилось хозяйке, которая наутро мыла посуду. Но она не роптала, она тоже все это любила.
...И все. Кирдык. Больше никто не ходит в гости. Звонишь другу: «Давай заеду, поболтаем?» – «Давай! – отвечает. – Но лучше в кафе». Настаиваешь: нет, давай у тебя, дома, как раньше. «Ой, нет... У меня тут места нет». Для двоих уже нет места, а? Дожили. Довели, понимаешь, себя до обнищания духа.
С одним другом мы не виделись 15 лет. 15! Наконец решили: пора. У него большая квартира, почти в центре. Удобно. Но нет, хренушки. Зовет в ресторан. Домой – никак. А все детство и отрочество мы провели с ним через дорогу. То он у меня, то я у него. Но у друга нет ностальгии: мало ли куда мы когда бегали. «В ресторан!»
Спору нет, в ресторане уютно и мило. Щедрое меню. Симпатичные официантки. Но разговор не клеится. Потому что контекст не тот. Скучно. Жуем. Обсуждаем погоду. Даже реновацию Москвы не обсуждаем, лениво. А общаться? Теперь у нас есть социальные сети. Они и стали нашей бездонной «кухней».
И в общем, никакой трагедии. Страна изменилась. Просто немного обидно. Мы так любили ходить в гости.