Сносная архитектура: краткая история хрущевок

Заграничные родственники

Застроить городские просторы типовыми сборными домами — отнюдь не советское ноу-хау. Самые дальние родственники отечественных хрущевок возникли еще в 1910 году в одном из пригородов Нью-Йорка — именно там были впервые использованы в строительстве крупные детали из армированного бетона. Эксперименты по возведению домов из готовых деталей проводились в разных странах, и вплоть до 20-х годов их оформление имело индивидуальный, региональный характер. Но Первая мировая создала острый запрос на новое, «быстрое» жилье. В 1920-х в Европе стали появляться первые кварталы типового жилья — сборные и без изысков. В 1921 году архитектор Мартин Вагнер возводит в одном из районов восточного Амстердама свою «бетонную деревню». Он же в 1926-м строит первое типовое здание в Берлине, в районе Лихтенберге. Впрочем, с настоящим практическим и теоретическим размахом к типовому строительству подошла Франция — стараниями пионера архитектурного функционализма Ле Корбюзье, которого Иосиф Бродский сравнивал с люфтваффе (в своем плане реновации Парижа тот предлагал снести половину исторического центра). На Международной выставке 1925 года в Париже Корбюзье представил «жилую единицу» многоквартирного дома. Его двухуровневая, но тесная типовая квартирка стала бабушкой будущих советских хрущевок. Воплощать в жизнь смелые по меркам 20-х идеи Корбюзье французы начали только в 1947-м — зато сразу в нескольких городах. Неудивительно, что советские градостроители 50-х опирались именно на французский опыт.

«Ажурный дом»

Первые отечественные эксперименты со сборным жильем состоялись еще при Сталине. В 1940 году архитекторы Андрей Буров и Борис Блохин возводят на Ленинградском проспекте один из первых жилых домов из крупных бетонных блоков, который позднее прозвали «Ажурным домом». До типичной хрущевки этому строению еще далеко: потолки расположены на вполне сталинской высоте в 3,2 метра, а фасад здания украшен рельефами и ажурными балконными решетками, призванными скрыть хозяйский хлам. С типичными хрущевками 50-х годов здание роднят совмещенный санузел и крохотные кухни — планировалось, что жильцы будут заказывать еду в кафе на первом этаже (эту идею Буров подсмотрел во время командировки в США). «Ажурный дом» планировали растиражировать и превратить в типовое жилье, но этим планам помешала Вторая мировая.

Дом на Хорошевском шоссе

Другим важным советским экспериментом в жанре «придумываем типовое жилье» стало строительство в 1950 году каркасно-панельного дома на Хорошевском шоссе по проекту архитекторов Михаила Посохина и Ашота Мндоянца, авторов сталинской высотки Кудринской площади и бетонной «челюсти» Нового Арбата. Позднее Посохин принял участие в возведении образцово-перспективного района в Северном Чертаново (а его сын Михаил Михайлович Посохин руководил восстановлением Храма Христа Спасителя, возведением башни «Меркурий» в Москва-Сити и неосталинской стекляшки в Оружейном переулке — вот так). Но вернемся к протохрущевке на Хорошевском. Инженером проекта стал Виталий Лагутенко — дед небезызвестного музыканта и отец первых настоящих хрущевок. В строительстве дома впервые применили открытые панельные стыки, а каркас для домов изготавливали в специальных формах прямо на строительной площадке. Фасад дома далек от стерильной неказистости 50-х: под окнами красуются гирлянды, а швы между панелями закрывают пилястры. Что и помешало ему плодиться и размножаться в других районах столицы — в 1953-м вышло знаменитое хрущевское постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».

Эксперимент в Черемушках

Первым опытным полигоном по строительству массового жилья стали Черемушки (ныне — Академический район Москвы). Здесь команда архитектора Натана Остермана отстроила сразу несколько вариаций панельного дома. Где-то пять этажей, где-то — четыре, где-то крыша покрыта шифером, где-то — черепицей. Объединяют их скромные площади квартир и дешевизна строительства. Впоследствии они были доработаны и превращены в тиражные серии. Самой первой хрущевкой можно назвать четырехэтажный дом по адресу Гримау, 16, — он был сдан в 1957 году. Потолки здесь 2,6 метра, кухни площадью 4,7 квадратов (никаких столовых на этот раз не предусматривалось). В окончательную версию хрущевки добавили пятый этаж — по расчетам градостроителей именно такую высоту житель в летах может освоить без лифта. В сравнении с более поздними панельными ансамблями 9-й район напоминает оазис: между домами раскинулись пышные зеленые дворы с дорожками, беседками и фонтанами. Планировка микрорайона стала бледным призраком города-сада Ле Корбюзье. По последним данным, этот район сносить пока не планируют.

«Лагутенковки» К-7

Прорывом в хрущевском массовом строительстве жилья стал дом типа К-7 по проекту Виталия Лагутенко. Вот почему: дом возводился всего из нескольких десятков деталей заводского производства невероятно быстрыми темпами — за 12 дней. Быстро, дешево и с оговорками — надежно. При слове «хрущевка» перед глазами встает именно К-7 — безыскусный бетонный параллелепипед в 5 этажей с небольшими квартирками, тонкими гипсобетонными перегородками и потолками на уровне 2,5 метра. В разных модификациях их возводили до 1966 года, когда на смену К-7 окончательно пришли дома других типов, которые опытный ценитель спальников называет «брежневками». Именно «лагутенковки» сегодня стали главными кандидатками на снос.

Новая жизнь

Судьба большинства хрущевок предрешена — их ждет ковш экскаватора. Но есть среди них и везунчики — некоторые панельные малоэтажки успели перестроить. Причем радикально. Показательный пример — дом 1959 года постройки по адресу Мишина, 32. В ходе реконструкции заменили коммуникации, площади квартир значительно увеличили и надстроили целых пять этажей — именно за счет продажи новорожденных квартир и был оплачен ремонт. Новый облик бывшая четырехэтажка обрела в 2012 году, однако примером для подражания не стала.