«Вы недостойны носить вещи нашего бренда»: пожалуйста, хватит снобизма!
Алессандро Микеле выступил с подиума за право женщин на аборт. Тимати сделал для «Армии России» коллекцию, прославляющую милитаризм — с мишенями на груди и принтами «Сирия». Марк Джейкобс запустил новый бренд, назвав его, в своих лучших традициях, The Marc Jacobs. Неделя для всех, кто интересуется модой, вышла насыщенной. Но поговорим мы сегодня об Ольге Бузовой и неожиданно о Демне Гвасалии.
Пару дней назад Ксения Собчак опубликовала новый выпуск своей YouTube-передачи «Осторожно, Собчак!». Три светские дамы выступили против трех «девушек в купальниках» — Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)-звезд. Беседа о том, после кого можно носить Chanel, а после кого нельзя, получилась по-своему захватывающей, хотя и, в общем-то, предсказуемой. Ольги Бузовой среди гостей не было, но без нее в разговоре на такую тему, конечно, не обошлось — ее имя за этот час всплывало не раз и не два. Вспомнила об Ольге сама Ксения, насмешливо пересказав историю о том, как один «очень модный дизайнер», с которым она сама дружит, лично просил ее повлиять на Ольгу Бузову, чтобы та перестала носить кожаную куртку его марки: «Мы не хотим, а она носит наш бренд...» — сказал он мне. И вот бренд не может ничего возразить, потому что она покупает это за свои деньги и носит, и как бы гордится». Эта история стала ярким примером того, как девушки из Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) портят своим вниманием к брендам их репутацию — и никто из гостей услышанному не удивился. Ведь все и так давно ясно: элитные вещи все-таки для элитных людей, попытаешься сойти за «свою» — только засмеют. Одними деньгами место в закрытом клубе «достойных» не купишь. Иными словами, you can’t sit with us — прямо как в «Дрянных девчонках».
Ольга, которой сообщение от неназванного героя передали таким необычным образом, ответила постом в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) — весьма эмоциональным. И предложила Демне Гвасалии — именно им, по ее мнению, и был «очень модный дизайнер» — вернуть команде Balenciaga все купленные вещи марки. В обмен на деньги, которые она на них потратила. А в конце добавила постскриптум: «Да, сейчас я могу позволить себе многое. Но я знаю цену деньгам, и были времена, когда мне нечего было кушать. И мыла полы за 50 рублей перед университетом! Но это не значит, что меня можно этим унижать», — и с ее словами трудно не согласиться.
Мир моды, мир глянца, мир светский всегда был высокомерен — это не новость. Странно другое: сексизм, расизм, гомофобия уже признаны неприличными. С гордостью заявив «Я гомофоб» или «Женщины вообще глупее мужчин, это факт», сразу покажешь свою пещерность - на дворе 2019 год, и не удивляйся, если после такого с тобой никто из того же мира моды не захочет иметь дела. Достаточно для разрыва связей будет и меньшего: неудачной шутки, какого-нибудь твита 10-летней давности. А вот высказывать свое пренебрежение к человеку лишь потому, что он недостаточно высококлассен, «породист», элитарен — это почему-то по-прежнему допустимо. Историю о хамском отношении к «не достойной» бренда клиентке можно пересказать на миллионную аудиторию как забавный анекдот — и даже не видеть в этом ничего неправильного.
Так происходит не только в России. Вспомним, например, историю с Меланией Трамп. Когда ее мужа избрали президентом Америки, многие дизайнеры сразу и публично отказались ее одевать. Причиной для большинства стали расхождения в политических взглядах с четой Трампов: «Риторика расизма, сексизма и ксенофобии, которыми проникнута вся президентская кампания ее мужа, несовместима с нашими ценностями», — это цитата из заявления дизайнера Софи Телле. Но с куда большим энтузиазмом в сети уже в 2019 году подхватили другую цитату — Тома Форда: «Я не заинтересован в том, чтобы одевать возвеличенную эскортницу, которая крадет чужие речи и известна плохим вкусом в мужчинах». На самом деле он, конечно, ничего такого не говорил — история оказалась фейком. Но когда об этом никто еще не знал, а цитата считалась настоящей, дизайнера в интернете только радостно поддержали: ретвиты скриншота сопровождались сплошь огненными эмодзи и признаниями в любви к Форду. «Теперь я готова спустить все деньги, пусть их у меня и нет, на его платья!!!» — например, такими. Хотя ставить кого-то на место, поднимая тему его «низкого» происхождения, как и поступали с Меланией, напоминать кому-то, что он никогда не будет своим, что на нем стоит какая-то несмываемая печать, — поступки так себе. Скажем даже гадкие.
«Кардашьян — это другая история, они создают тренд. Они не Ольга Бузова», — говорит еще одна героиня того же выпуска, Наталья Якимчик. Но Ким Кардашьян далеко не всегда была «другой историей». Даже начав встречаться с Канье Уэстом, она по-прежнему воспринималась модным сообществом в штыки. Вспомните ее первую обложку Vogue — ту самую, с хэштегом #mosttalkedaboutcouple. Хотя Ким с Канье действительно в тот момент были самой обсуждаемой и горячей парой, публика пришла после публикации в ярость: люди писали, что журнал окончательно упал в их глазах, что они отменяют подписку, что Кардашьян — треш-героиня, не соответствующая уровню «Библии моды».
С Ким отказывались сотрудничать дизайнеры. А те, кто все-таки с ней работал, от коллег получали только негатив — об этом рассказывали Никола Формикетти и Риккардо Тиши. А первый для Кардашьян Met Gala, на который она пришла как «+1» Уэста, закончился и вовсе отвратительно: снимок, на котором они были запечатлены с Канье, онлайн-редакция американского Vogue обрезала так, что от Ким осталась только рука. Как еще ярче показать, что в клуб «Баунти» (и снова привет «Дрянным девчонкам»!) тебя не принимают?
Каждый бренд имеет право выбирать себе амбассадоров, решая, кто соответствует его имиджу, кто обладает нужной ему аудиторией. Том Форд, например, свое нежелание работать с Меланией Трамп в итоге объяснил и изящно, и уважительно: первая леди Америки должна, на его взгляд, носить вещи, которые сделаны в Америке и доступны для большинства американцев. Вещи его марки шьются в Италии и к тому же очень, очень дорогие, так что он не думает, что жители Америки смогут соотнести себя с ними. А жителей своей страны ее первая леди и должна представлять — все, никаких «эскортниц», никаких оскорблений, никакого высокомерия. Оскорблять же своих клиентов или тех, кто ими хочет стать, по меньшей мере странно. Подчеркивать, что кто-то недостаточно хорош, чтобы прикоснуться к вашему бренду, пусть даже и за свои деньги, — попросту грубо. И к тому же смешно.
Мода не переделывает реальность, как бы ей этого ни хотелось, а становится ее зеркалом — приписывать себе какую-то более великую миссию и самонадеянно, и забавно. Причем отражать перемены, происходящие в обществе, моде приходится быстро, чтобы оставаться желанной. Границы между вещами, которые раньше казались противоположными, стираются — между «высоким» и «низким» в том числе. И цепляться за эти деления, стараясь защитить свой «недосягаемый», особенный статус от тех, кто ни на кого и не нападает, пожалуй, самая несовременная вещь.