Что такое социальное предпринимательство в России и как оно меняет пространство вокруг нас прямо сейчас

В 2012 году в сфере социального предпринимательства в России работали от силы пять компаний. Они существовали благодаря льготным займам фонда региональных социальных программ «Наше будущее» – первой организации, занявшейся развитием соцбизнеса. Прошломеньше 10 лет – и ситуация кардинально поменялась. В реестре социальных предпринимателей уже больше 3 тысяч имен, а география охватывает всю страну: лишь четверть проектов сегодня приходится на столицу. Соцбизнес по-русски – это и бионические протезы, дающие людям с инвалидностью суперсилу (проект «Моторика» Ильи Чеха), и украшения, сделанные молодыми людьми, пострадавшими от насилия (JewelGirls Вероники Антимоник), и деревянные пазлы, развивающие память у пожилых (томская фабрика «Мирабилис» Елены Аксютиной), и туристические поездки со смыслом для поддержки малых регионов («Альтуризм» Екатерины Затуливетер). У него много лиц – и это радует.

За счет чего живет социальный бизнес? Раньше предпринимателям помогали льготные займы упомянутого фонда «Наше будущее». Сейчас схем финансирования больше: это могут быть «умные» гранты от крупных инвесторов, которые смотрят на отдачу KPI, а также венчурные инвестиции (вложения в молодые инновационные компании) или частные вклады за долю в бизнесе. На сегодняшний день для социальных предпринимателей нет никаких налоговых послаблений, преференций и дотаций. Их дает некоммерческая деятельность в социально значимых сферах, поэтому большинство компаний регистрируются как фонды с гибридной формой финансирования. Но уже через 2-3 года все может поменяться, уверена Екатерина Халецкая, один из главных экспертов по теме и руководитель компании Impact Hub, помогающей соцбизнесу встать на ноги. В 2019-м был принят закон, закрепляющий социальное предпринимательство как вид коммерческой деятельности в сфере малого и среднего бизнеса, и при Госдуме появились рабочие группы, активно планирующие форму его поддержки – денежными субсидиями, софинансированием и так далее. Это дает надежду на то, что ситуация изменится в лучшую сторону. «К социальному предпринимательству приходят по-разному, – объясняет Халецкая. – Одни пытаются решить проблему, с которой столкнулись сами, – например, семья с особенным ребенком. Другие оказывают кому-то помощь и начинают всерьез интересоваться вопросом. Третьи загораются самой идеей социально значимых коммерческих проектов». ImpactHub – международная ассоциация. Екатерина и ее единомышленники основали российское отделение семь лет назад. Сейчас подобных компаний уже несколько: центр содействия инновациям в обществе «СОЛь», «Технологии возможностей» (проекты на стыке бизнеса и науки), детский хаб «Навстречу переменам», проект «Мастера», помогающий креативным предпринимателям. «В отличие от других сфер, в нашей исключительную роль играет мотивация, – говорит Халецкая. – Те, кто занимается социальным предпринимательством, гораздо реже выгорают». Важную роль в масштабировании соцбизнеса играет доходность. «Чем больше на рынке успешных компаний, тем больший интерес к этой сфере проявляют инвесторы самого разного уровня – от частных инициатив до крупных корпораций вроде "Росатома" или "Билайна", – объясняет коллега Халецкой Анастасия Гулявина, сооснователь Impact Hub и один из экспертов ImpactInvesting Club, объединяющего потенциальных "доноров". В качестве примера привлекательного с точки зрения инвестиций регионального проекта Анастасия приводит экоотель, появившийся на развалинах бывшей турбазы в деревне Голубино Архангельской области и дающий возможность заработать местным жителям.

Или невероятный по силе эмоциональной отдачи проект «Путешествия мечты» Светланы Нигматуллиной из Калининградской области. Оказавшись в инвалидном кресле, Нигматуллина не опустила руки, выучила итальянский, объехала полмира, а затем получила диплом гида и едва ли не единственная в стране проводит инклюзивные туры. Иногда соцбизнес рождается из желания изменить среду. Например, компания Kinesis Ольги Барабановой выпускает дизайнерские инвалидные коляски, которые позволяют людям с ограниченными возможностями вести активный образ жизни. «Когда мы с мужем только начали изучать этот рынок, попали на специализированную выставку в Дюссельдорфе, и там я увидела огромное количество людей в инвалидных колясках, –вспоминает Барабанова. – В Москве даже представить такое невозможно. У нас те, кто передвигается в колясках, незаметны. Мы почти не видим их наконцертах, не встречаемв ресторанах или на кассе продуктового магазина». Kinesis позволяет человеку быть активным независимо от его физических ограничений. Коляска меняет не только отдельно взятую жизнь – она создает предпосылки для изменения среды, в которой люди с инвалидностью станут заметными. Другая разновидность соцбизнеса – инновационная, на стыке науки и технологий, предвосхищающих решение важных проблем. Например, математик, физик и программист Михаил Янчиков вместе с командой разработчиков создал приложение для смартфонов EyeMove. Оно позволяет диагностировать болезнь Паркинсона и другие нейроотклонения на ранних стадиях. «Получается, что телефон с хорошей камерой, замеряющей скорость реакции глаз на раздражитель, может заменить поход к врачу, – объясняет Янчиков. – Фактически наше приложение выполняет функцию громоздких аналоговых аппаратов».

Еще один вдохновляющий пример успешного бизнеса, решающего целый ряд общественно значимых задач, от этического потребления до трудоустройства маргинализированных людей, – компания благотворительных секонд-хендов Charity Shop и фонд «Второе дыхание» Дарьи Алексеевой. В 2014 году Алексеева открыла свою первую точку, куда можно сдавать ненужную одежду. Сегодня магазинов Charity Shop уже семь, и работают они в трех регионах. Вещи в хорошем состоянии выставляют на продажу или отправляют нуждающимся в провинцию, а ветошь перерабатывают. Бизнес Дарьи полностью окупается, более того, в 2018 го-ду ее компания привлекла инвесторов и теперь регулярно выплачивает им дивиденды. Так один проект питает другой и постоянно порождает новые. Создательница «Второго дыхания» вспоминает, как вначале с боем добивалась возможности поставить в супермаркетах и других точках контейнеры, в которых можно оставлять вещи. «Чего только мы не наслушались, – говорит Алексеева. – И что туда могут подкинуть бомбу, и что это рассадник клопов». Теперь же компании сами готовы платить за установку, ведь для них это вопрос престижа и верной социально-маркетинговой стратегии. «Такое эко- и социально ответственное поведение – огромный плюс в карму. К тому же оно привлекает внимание блогеров с большими охватами», – объясняет возросшую популярность переработки Алексеева. Сейчас у нее уже 800 точек приема вещей и 600 компаний-партнеров. Даша признается, что хотела бы уйти от определения социального бизнеса. «Нас стоит воспринимать прежде всего как первоклассных подрядчиков и узнаваемый городской проект». Идея с переработкой одежды родилась, когда она поняла, что в Charity Shop сдают много ветоши. Одежду нельзя выбрасывать, ведь обычной утилизации она не подлежит. Между тем компания подсчитала, что на свалках ее оказывается до 2 миллионов тонн в год! Поначалу ветошь отвозили на производства, которые в основном заняты утилизацией брака и контрафакта. Затем купили станки и стали перерабатывать сами, продавая получившееся сырье. Пока эта стезя не приносит ощутимого дохода, но Алексеева уверена, что и тут есть пути монетизации. С этого года ее компания начала выпускать собственный мерч из вторсырья и брендированную продукцию на заказ. Еще один важный социальный аспект – бизнесы Дарьи обеспечивают работой людей из групп риска: бездомных, с судимостью, с особенностями развития.

На трудоустройство тех, кому непросто найти работу, нацелен и другой значимый проект – творческое объединение «Круг» Марины Мень. Сначала Мень занималась организацией досуга для слепоглухонемых. Затем открыла керамическую мастерскую, где они могут работать. «Люди с инвалидностью хотят работать, готовы быть продуктивными и получать зарплату», – говорит Марина. Ее мастерская постепенно увеличивала объем производства и со временем начала выполнять серийные заказы. Преподавателии участники освоили разные техники, и к проекту стали присоединяться новые люди. Если ручная работа с керамикой подходит незрячим, а росписью могут заниматься слабослышащие художники, то с литьем хорошо справляются люди с ментальными и психическими нарушениями (ТОК сотрудничает с психоневрологическим интернатом). «Сегодня мы можем выпускать продукции на 2-3 миллиона рублей в месяц, – рассказывает Марина. – А наши основные заказчики – крупные компании, для которых мы делаем корпоративные подарки. Находить таких клиентов нам помогает платформа BuySocial». Сейчас творческое объединение «Круг» окупается на 30%, у него есть свой интернет-магазин, шоурум и классный инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). А с этого года появились дополнительные площади на правах безвозмездной аренды от города. На них скоро начнется производство пастилы, мыла, уходовых средств и даже вертикального озеленения.

«Соцбизнес – это когда ты находишь возможности там, где другие видят барьеры», – делится своей точкой зрения другой социальный предприниматель, режиссер Маргарита Ребецкая. В портфолио ее продюсерского центра «ВзаимоДействие», работающего с людьми с синдромом Дауна, – перформансы для ГМИИ имени А. С. Пушкина, спектакли в пространстве Театра Наций и выступление на Международном форуме по правам человека в Женеве. В роли наставников – профессиональные режиссеры, актеры и хореографы. Ребецкая рассказывает, что пришла к идее центра, поставив спектакль с особенными актерами. Сейчас «ВзаимоДействие» продает билеты на свои постановки и делает спектакли со смыслом для бизнес-мероприятий и тренингов, в ходе которых участники прокачивают навыки коммуникации.

Бывает, что социальные бизнесы мутируют, меняя сам жанр, в рамках которого задумывались. Яркий пример такой трансформации – петербургский Упсала-Цирк, которому уже 20 лет. Изначально он помогал беспризорникам, а сейчас это многогранная образовательная, творческая и коммерческая институция, включающая профессиональную труппу, event-агентство и воркшопы для молодой и активной аудитории, готовой отказаться от стереотипов. «Наше ноу-хау – метод цирковой педагогики, который позволяет раскрыть творческий потенциал, причем по обе стороны рампы: как актера, так и зрителя, – рассказывает Вера Жукова, отвечающаяза развитие проекта. – В нашем случае трюк – это не просто демонстрация атлетических возможностей, а полноценное высказывание». Представления Упсала-Цирка рождаются в ходе лабораторий в арт-резиденциях. Артисты устраивают перформансы и карнавалы, а также – уже в качестве event-агентства – проводят тимбилдинги и семейные праздники. В образовательных проектах, набор в которые проходит один-два раза в год, заняты дети из неполных семей, дети мигрантов, те, кто не ходит в школу, и ребята с особенностями развития. Их выпускники пополняют профессиональную труппу, то есть работает принцип социального лифта. «Важно сказать, что мы не делаем себе поблажек, – продолжает Вера Жукова. – Социальный аспект дает нашим постановкам этическую "добавочную стоимость", но ходят к нам не поэтому. Наше конкурентное преимущество – интересные, сложные истории, которые меняют сознание».

Иногда социальный бизнес рождается как сопутствующий, а затем развивается в отдельную структуру. Так было с проектом «Котобюро», выросшим из Фонда защиты городских животных, который на волонтерских началах сотрудничает с Московским фондом реновации: обследует подвалы домов под снос и спасает кошек. Животных лечат, а затем отдают в добрые руки. «Таких "кошек реновации" становилось все больше, – рассказывает идеолог "Котобюро" Екатерина Дмитриева, – и мы решили сделать котоковоркинг, куда люди будут приходить работать. Если кто-то изнаших питомцев им полюбится, его можно забрать домой». В планах у котоковоркинга – грандиозный проект «Китти Лэнд», под него Екатерина сейчас ищет инвесторов. Это будет загородный парк развлечений, в котором живут кошки. Подобные парки существуют в Корее и Канаде.

Конечно, такие масштабные истории требуют времени. Но есть и примеры стремительного роста соцбизнеса. «Простым вещам» Маши Грековой всего три с половиной года, и за это время команда прошла путь от камерной творческой мастерской до многопрофильной компании. Сначала Маша, по образованию социальный психолог, а по бэкграунду – руководитель социальных программ главной крауд-фандинговой платформы страны Planeta, открыла мастерские для людей с особенностями развития. Затем появилось инклюзивное кафе. А сейчас именно «Простые вещи» – ядро первого в стране социального кластера. Грекова уверена, что социальный бизнес работает по законам обычного. «Вещи, сделанные в наших мастерских, покупают не из сострадания, а потому, что они красивые». У проекта активный интернет-магазин и соцсети, которые не могут не вызвать эмпатии. Сейчас он окупается на 50% (хотя какие-то подразделения, например кафе, – полностью), а остальное покрывают гранты и пожертвования. Каждый месяц Грекова старается сделать интересную коллаборацию. «В целом социальное предпринимательство становится новой реальностью, – считает она. – Посмотрите на крупные компании. Все чаще они запускают проекты с социальным уклоном и делают рекламу со смыслом. Мы все взаимосвязаны: корпорации, малый бизнес, некоммерческие организации. Мы – часть одной цепочки, и чем больше звеньев в ней будет, тем она станет гибче и жизнеспособнее». Сейчас в Петербурге готовится к открытию первый в стране кластер социальных бизнесов «Нормальное место». Он объединит под своей крышей инклюзивные кафе и мастерские, магазины и образовательные центры, созданные с участием людей с особенностями развития. Придуман для них же, но также для всехи каждого, ведь площадка фактически станет продолжением модных точек городского отдыха типа «Севкабеля». Стартовый миллион на эту инициативу был собран в рекордно малые сроки с помощью краудфандинга.