Как мода влияет на наши отношения с собственным телом — и как на это реагируют дизайнеры

По правде говоря, вся история моды — это бесконечная борьба между стремлением одних дизайнеров освободить тело и желанием других взять его под контроль. Поль Пуаре и Габриэль Шанель сняли с женщин корсеты, а Кристиан Диор — снова заковал в него, как в броню. Андре Курреж и Пьер Карден в 60-х предложили расслабленные платья-трапеции и обувь на плоском ходу, а Тьерри Мюглер и Клод Монтана в 80-х переодели мир в приталенные жакеты, узкие юбки, высоченные шпильки и — вы угадали — снова корсеты. Пока к началу 90-х не пришли авангардные японцы и бельгийцы, решившие поставить в этом точку, предложив гиперобъем, расслабленный крой и став полной противоположностью лощеному гламуру своих предшественников. Правда, дизайнеры нулевых все-таки добавили к этой точке запятую своими кроп-топами, микроскопическими мини, джинсами на низкой посадке и облегающими каждый изгиб тела платьями-футлярами. В 2010-е была Фиби Файло и целый выводок ее учеников и подражателей, которые снова напомнили нам, что красота не измеряется в годах и сантиметрах, а талию вовсе не обязательно подчеркивать — даже если она очень тонкая. Ну а что происходит сейчас вы знаете не хуже меня: снова мини, снова низкая посадка, снова «голое» все. И, думаю, догадываетесь, в какую сторону маятник качнется дальше.

Но некоторые дизайнеры не просто стремятся обозначить свою позицию и делать то, что считают красивым. Рэй Кавакубо, например, много рефлексировала на тему взаимоотношений одежды и тела. Самым ярким ее высказыванием на тему стала весенне-летняя коллекция Comme des Garçons 1997 года Body Meets Dress, Dress Meets Body ( историю она вошла под названием Lumps and Bumps). Когда на подиум внутри Национального музея искусств Африки и Океании в Париже вышли модели в платьях с гротескными накладками на груди, бедрах и других (подчас самых неожиданных) частях тела, мнения зрителей разделились. У девушек отовсюду торчали мягкие наросты, похожие на горбы, которые искажали фигуру. и утрировали ее пропорции. Выглядело это завораживающе и немного жутковато — и не все оценили такой подход. «На первый взгляд тела моделей выглядели обезображенными, как будто через яркие ткани пробивались раковые клетки. Как это часто бывает с коллекциями Рей Кавакубо, первичный шок сменился воспоминаниями, которые остаются с тобой на всю жизнь», — вспоминает легендарный модный критик Сьюзи Менкес.

У дизайнера в голове была идея о пластичности человеческого тела и о том, как часто мы стремимся видоизменить его в угоду стандартам моды и красоты. А также о том, как одежда «срастается» с телом и становится его продолжением. Взять хотя бы те же «плечистые» жакеты 80-х: подплечники из ваты или поролона деформируют естественный силуэт и видоизменяют его. Кавакубо сделала то же самое, но довела идею до абсурда, поместив такие накладки буквально повсюду. «В поиске новых идей я поняла, что одежда может становиться телом, а тело — одеждой», — объясняет она свою мысль. Впрочем, Кавакубо не была первой, кого она посетила. На 11 лет раньше коллекцию под названием Lumps and Bumps выпустила британский дизайнер Джорджина Годли. Она вдохновилась статуэтками африканских богинь плодородия и материнства, поместив мягкие накладки на живот, грудь и ягодицы. Это шло вразрез с мейнстримной модой 80-х, которая пропагандировала жесткий, угловатый, маскулинный силуэт — вместо этого Годли предложила мягкость и округлые формы. По большому счету, Рэй Кавакубо развила и дополнила ее идею. С тех пор высказаться на эту тему лучше не получалось, пожалуй, ни у кого — хотя попытки продолжить дискурс были. У того же Джонатана Андерсона в прошлогодней весенней коллекции Loewe, явно созданной под впечатлением от архивов Comme des Garçons, искажающие фигуру подушечки снова появились — правда, комментировать их смысл он все-таки не стал.