Гардероб Сюзи Менкес
К огда я завязываю шифоновые ленты на талии и вижу каскад изысканных цветов на мягкой ткани, я не только слышу проникновенный голос Пола Маккартни, поющего Hey Jude, – на меня обрушиваются воспоминания. Вот в бесшабашные 60-е мы бежим по парижским улицам с дизайнером Оззи Кларком; а вот уже в 70-е деремся с Бьянкой Джаггер за канареечно-желтое платье на распродаже у Оззи. (Она тогда победила, зато я заполучила элегантный атласный жакет с принтом в духе оп-арт).
Ах, если бы наряды могли говорить... Да ведь они и не молчат! Особенно если ты бережно хранишь каждую купленную вещь: от черно-белого ободка Mary Quant с геометрическим принтом до великолепного атласного жакета Yves Saint Laurent с позолоченными «лучами солнца» на вырезе. Я ничего не выбрасывала с тех пор, как окончила колледж (а было это, сами понимаете, не вчера). Так что мне достаточно заглянуть в гардероб – и эмоции бьют через край. (То длинное шифоновое платье Ossie Clark с цветочным рисунком я носила, когда была беременна первым сыном, а смелый черно-белый наряд Christian Lacroix надела на скачки в Шантийи, где мы были с моим ныне покойным мужем, журналистом Дэвидом Спэньером).
Одежда, как и музыка, хранит в себе отголосок времени и места. Так почему же я решила наконец избавиться от воспоминаний? Люди, которые знают о моих закрытых на ключ чемоданах с нарядами, давно умоляют меня продать хотя бы часть вещей – особенно тех, что с лейблом Ossie Clark: Наоми Кэмпбелл при каждой встрече требует предоставить ей «право первой ночи». А однажды я даже помогла лондонскому офису Christie’s (во время одного из моих многочисленных визитов в отдел моды) найти для Натальи Водяновой плиссированное платье Fortuny цвета ясного неба сразу после дождя.
Вот и теперь я отправилась в Christie’s и попросила Пэт Фрост, директора отдела винтажной моды, сумок и багажа, оценить мою коллекцию. Я помнила, как удачно она организовала в прошлом году продажу нарядов Дафны Гиннес, музы и иконы стиля. К тому же мне был нужен эксперт, который отлично разбирается в истории моды и сумеет вписать мои наряды в контекст, а не просто опустошить полки моего гардероба. Мы решили устроить аукцион онлайн, чтобы охватить по-настоящему глобальную аудиторию. Торги начались 11 июля.
И все же настоящей причиной стал вопрос места: я вынуждена свои наряды годами хранить под замком, хотя до сих пор помню их в мельчайших деталях – от цветастого хлопкового платья, которое я носила во время медового месяца в 1969-м, до туники Biba из джерси, купленной в годы учебы в Кембридже (к сожалению, этот наряд – единственный из всей коллекции! – разошелся по швам).
Когда я разбирала свои вещи, то узнала много интересного не столько об истории моды, сколько о себе самой. Например, выяснилось, что я, в отличие от большинства фэшн-редакторов, за все эти годы так и не смогла выстроить универсальный гардероб из череды черных нарядов, подходящих для любого случая и времени суток. Я просто обожаю цвет! Кому нужен черный? Куда сильнее меня вдохновляет микс сочных принтов – хотя бы на сумке Lacroix или на шелковом платке Hermès (когда-то один богатый бойфренд дарил их мне в огромных количествах). Я воспылала страстью к ярким разноцветным вещам еще во время учебы в Кембридже, когда познакомилась и подружилась с Иданной Пуччи. Она пригласила меня в гости во Флоренцию и представила своему дяде Эмилио. Все свои деньги я тогда потратила на жизнерадостные наряды Pucci с невероятными узорами. До сих пор считаю розово-шоколадную пижаму с закорючкой-«автографом» Эмилио в качестве элемента брендинга одним из самых роскошных нарядов в моем гардеробе. И по сей день мой взгляд задерживается на разноцветных зигзагах Missoni (просто не могу расстаться с вещами этой марки!) и выискивает в коллекциях Marni и Paul Smith самые невообразимые принты.
Минимализм? Я ценю его как направление в искусстве, но на практике оставляю другим – если, конечно, не считать минималистской мою коллекцию строгих брючных костюмов Yves Saint Laurent.
Возможно, моя тяга к хиппи-эксцентрике в люксовом исполнении – это просто эскапистская фантазия о другом мире, ведь жизнь работающей матери в 70-х была совсем не сладкой. В то время как мои одинокие друзья до утра отрывались в клубах под песни Дэвида Боуи, я вставала ночью, чтобы покормить одного из трех моих мальчиков. А с утра приводила себя в порядок и шла в офис, где у моих коллег и начальников (причем как мужчин, так и женщин) тема детей была под запретом.
Годы широких плеч (разбираясь у себя в гардеробе, я нашла привет из 80-х – пакет с поролоновыми подплечниками) принесли некоторое облегчение. Я начала со строгих и благоразумных нарядов Джин Мюир, а затем увлеклась элегантными и чувственными творениями Ива Сен-Лорана. К тому времени женщины уже успешно преодолели множество препятствий на пути вверх по карьерной лестнице, обувь стала удобной, а место маленьких сумочек заняли вместительные модели через плечо, в которых блокноты формата А4 легко уживались с ингредиентами для семейного ужина.
И все же я продолжала создавать собственный фантазийный мир, но уже с помощью украшений, которые звенели у меня на запястьях и на шее. Особенно мне нравились браслеты Chanel (хотя, надо заметить, я никогда не чувствовала себя в своей тарелке в костюмах от Коко Шанель, пускай даже в интерпретации Карла Лагерфельда).
В то время как на бумаге я поддерживала архитекторов от моды и порой писала восторженные рецензии на их показы, в реальности меня никогда не привлекала строгая геометрия Giorgio Armani/Jil Sander/Celine. Я предпочитала жизнерадостные творения Christian Lacroix и иногда находила интересные вещи для своего гардероба у Gianni Versace – скажем, бархатный жакет или яркий платок. И я ценила более спокойную сторону таланта Александра МакКуина, которая раскрылась в его в нарядах для Givenchy.
Когда я стала редактором International Herald Tribune и переехала во Францию, где живу уже более 20 лет, градус модных безумств пришлось снизить. (Я быстро поняла, что долгий взгляд парижанки, сопровождаемый словами «très original», не имеет ничего общего с комплиментом). Я прикрыла свои фантазии, словно черной тканью, сорочками Comme des Garçons и жакетами Yohji Yamamoto, а линию Pleats Please Issey Miyake сделала основой своего рабочего гардероба в XXI веке.
И все же самые сильные эмоции у меня по-прежнему вызывают яркие наряды, выбивающиеся из общего ряда. Мой взгляд выхватывает роскошную позолоченную модель из парада аккуратных тренчей Burberry и непременно останавливается на расписанном вручную пальто Dries Van Noten.
А поскольку я являюсь сторонницей концепции slow fashion и считаю, что одеждой надо наслаждаться как можно дольше, на нашем аукционе не найти ни одной вещи из нового тысячелетия.
Обувь? Тут у меня не было фаворитов – я с удовольствием носила все модели без исключения: лодочки родом из 60-х, белые ботильоны Courrèges, туфли на платформе из 70-х, кроссовки из 80-х, полусапоги и сапоги всех мастей, танкетки и шпильки. Но где же они сейчас? Увы, моя обувь не готова работать столь же усердно, как я, и после двух-трех лет верной службы редкая пара остается в модном строю.