«Я слишком рано оказалась на показах»: Хатуля Авсаджанашвили рассказывает, как жить в модной индустрии, не выпячивая себя
Твоя семья занялась модой в 1988 году. Как эта идея вообще пришла родителям в голову?
Да, кооператив «Бабочка» зарегистрирован одним из первых в городе – тогда еще Ленинграде, у нас до сих пор где-то хранится свидетельство. Название придумал папа, которого друзья в один голос предостерегали: такая история просто не может быть долговечной. И тогда он сказал: «Пусть это будет короткая, но красивая жизнь, как у бабочки». Вот так уже тридцать лет и летаем. А если серьезно, сферу родители выбрали для себя достаточно органичную. Они всегда любили моду и даже когда вспоминают, как познакомились, обязательно уточняют, во что были одеты. Отец, артист балета, к тому моменту уже вышел на пенсию, именно поэтому ему и дали разрешение открыть свое дело.
В смысле?
В Ленинграде был такой «прогрессивный» закон: возможность открыть кооператив имели только пенсионеры. Естественно, это сводило эффективность затеи практически к нулю. Большинство свежеиспеченных предпринимателей понятия не имели, как управлять бизнесом и что это вообще такое. Но папе было всего 43, он много путешествовал, побывал на гастролях в разных странах – то есть сильно отличался от того советского пенсионера, на которого был рассчитан закон. Он с головой погрузился в новый проект, а потом и маму в него утащил.
Она сопротивлялась?
Не то чтобы сопротивлялась, но сомнений у нее было много. Мама работала врачом, специализировалась на дерматовенерологии. Оставить профессию, о которой она мечтала с детства, стало для нее довольно болезненным решением, и все-таки она его приняла и присоединилась к отцу в 1993-1994 годах. Любовь к моде и желание вместе делать одно дело оказались сильнее.
А ты сама сразу поняла: вот оно, мое призвание? Или был какой-то разговор, во время которого вам с братом объяснили, как вы войдете в семейный бизнес?
Никакой специальной беседы я не помню, просто мы с детства наблюдали, как мама и папа работают днем и ночью. Сложно было не проникнуться. Это достаточно типичная история для семейных компаний, где оба родителя заняты одним делом.
А правда, что тебя уже в 12 лет брали на закупки?
Такие рекорды скорее Тимур ставил, но я действительно начала ездить по шоурумам еще в школе. До сих пор с братом часто слышим: «Мы вас знаем с детства». Моей первой выставкой была Pitti Uomo – она проходит в январе, как раз во время каникул. Родители не очень хорошо говорят по-английски, я играла роль переводчика и благодаря этому быстро преодолела языковой барьер, а главное, научилась общаться с незнакомыми людьми – очень ценный опыт для подростка. Он потом помог мне в учебе на юридическом, где все экзамены устные и умение говорить уверенно и спокойно – залог успеха. С нынешней тестовой системой все было бы куда сложнее. Но стопроцентная уверенность, что Babochka – это на всю жизнь, возникла к окончанию университета. Диплом я уже писала на актуальную в тот момент для меня тему – договор франчайзинга – и параллельно открывала магазин Ermenegildo Zegna почти без помощи «взрослых».
И не было никаких метаний, мыслей «Хочу заниматься чем-нибудь другим»?
Ты знаешь, нет. И по сей день не возникает желания что-то поменять. Я счастлива, потому что дело, которым я занимаюсь, мне интересно. Хотя этот вопрос мне задают часто.
Ну ладно, на дворе 1988 год, нет ни глянцевых журналов, ни интернета. Как родители вообще придумали набор брендов, которые хотят привозить?
Все происходило на интуитивном уровне. Тогда наша страна менялась очень быстро, за месяцы проходила этапы, на которые другие тратили десятилетия. И мы росли и развивались на одной скорости с нашими клиентами. А решение заниматься именно дорогими, люксовыми брендами приняла мама – она у меня очень смелая.
И чьи коллекции были самыми первыми в ваших бутиках?
Gianfranco Ferré, тогда он был синонимом роскоши, Versace, Fendi – я хорошо помню, как сестры Фенди работали в шоуруме. Еще Blumarine, где Анна Молинари делала очень красивые вещи. Благодаря тому что родители брали меня на заказы с самого раннего возраста, мне довелось пообщаться с легендарными дизайнерами – Джанфранко Ферре, Оскаром де ла Рентой, Эмануэлем Унгаро.
А сейчас какие бренды у тебя любимые?
Calvin Klein, Loewe, Céline, The Row, Valentino, Loro Piana, Jil Sander... На самом деле большая часть того, с чем я работаю, – весь concept store «Невский 152» и многое на Невском, 153.
Как вы делите обязанности с Тимуром?
Он занимается административным управлением и всеми мужскими заказами, а в моем ведении самая красивая и интересная часть бизнеса – маркетинг, переговоры с партнерами и, конечно, закупки женских коллекций.
А как получилось, что даже столько лет спустя ты никому не доверяешь отбор вещей и сама по 12 часов сидишь в шоурумах?
Мы приезжаем большой командой. Важно учитывать разные взгляды на моду, поэтому сейчас я очень редко заказываю одна – помогают менеджеры бутиков и лучшие стилисты. Но отстраниться от процесса полностью по-прежнему не могу. Мы предлагаем определенную подборку вещей, работающих друг с другом, что не так просто при таком количестве брендов. Но это совсем не единственное, что происходит в шоуруме. Можно полностью отказаться от заказа, если конкретная коллекция нам не подходит. Или, наоборот, увеличить количество вещей в разы, открыть корнер или даже монобрендовый бутик – такие решения тоже сложно на кого-то переложить.
А существует какая-то специальная категория вещей, которые востребованы только в Петербурге?
Определенные особенности в Питере, конечно, есть – в первую очередь климат и стиль жизни. Мы во многом близки к Скандинавии: у нас похожие атмосфера и настроение. Все, кто приезжает в Питер, отмечают это внутреннее состояние – и, естественно, оно не может не отражаться на манере одеваться. Но речь скорее о выборе цвета и стиля, нежели конкретных вещей.
У тебя сейчас работают 300 человек – и текучка кадров не слишком большая: многие остаются в компании по десять лет. Поделишься HR-секретами?
Мы семейная и относительно небольшая компания со всеми вытекающими плюсами и минусами. Главная особенность – мы все хорошо друг друга знаем. Для таланта, который любит свое дело, это плюс, его очень быстро замечают. Но по-настоящему долго остаются те, с кем есть совместимость. В Babochka работают и люди, начинавшие с нашими родителями, и совсем молодые ребята. Если человек подходит, он мгновенно вливается в коллектив. Вообще, во времена e-commerce единственное наше преимущество – это отношения. Причем на всех уровнях: в интернет-магазине, в офлайн-бутике, в социальных сетях...
При этом ты чуть ли не самый непубличный человек в модном бизнесе. Не особенно активна в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), почти не ходишь на показы. Почему так?
Все из детства: я слишком рано оказалась на показах – и сегодня мне уже не очень интересно. Онлайн-трансляции и картинки, позволяющие рассмотреть каждый лук отдельно, обесценили саму идею шоу для байеров. Вообще, на неделях моды у всех свои задачи: стилисты и журналисты ищут источники вдохновения, приглашенные клиенты развлекаются, а остальные профессионалы индустрии занимаются самопрезентацией. Для меня же это еще одна полноценная рабочая задача, на которую никогда не хватает времени. Мне важнее «параллельная программа»: успеть отсмотреть дизайнеров, у которых пока нет полноценных показов.
А кого из таких молодых да ранних ты открыла для России?
Очень многих на самом деле, всех и не вспомнишь. Один из ярчайших примеров – Proenza Schouler. Отлично помню, как мы пришли к дому в Маре, где ребята снимали студию под крышей, открыли дверь парадной, а там была такая крутая лестница, что мама взмолилась: «Ой нет, давай ты одна, я сюда никогда не заберусь». И Зака Позена я на таком же этапе поймала. Они тоже всей семьей ютились в крошечной квартирке, отшивали первые заказы, и его мама, которая во всем ему тогда помогала, говорила: «У меня сын такой талантливый, мы так в него все верим». А в Oscar de la Renta нас вообще приняли за частных клиенток: у них 15 лет назад не было дистрибуции не то что в России, но и в мире. И в шоуруме нам долго пришлось доказывать, что 20 платьев мы не для себя, а для бутика в Петербурге заказываем.
И последний вопрос – про твой личный гардероб. Я знаю, ты, как санитар леса, безжалостно избавляешься от неактуальных вещей в конце сезона. Но должно же быть что-то, с чем ты никогда не расстанешься?
Да, конечно. Любимые вещи Prada, платье из последней коллекции Valentino, которую делал сам Валентино Гаравани, тот же ранний Oscar de la Renta, вся Céline Фиби Файло, а еще Chloé времен Стеллы МакКартни. С этим брендом у меня вообще особые отношения: когда МакКартни сделала для него дебютную коллекцию, я дала интервью французскому каналу сразу после показа. Русские байеры тогда привлекали повышенное внимание, а для меня это был еще и первый заказ, на котором я настояла, и он оказался очень успешным. А потом Стелла прислала мне открытку с благодарностью – я ее до сих пор храню. Папа любит повторять: «Никогда не думал, что дочь Пола МакКартни будет говорить моей дочери: "Спасибо за поддержку".
Фото: ЭРИК ПАНОВ
Стиль: ЕКАТЕРИНА ТАБАКОВА
Текст: ДАША ВЕЛЕДЕЕВА
МАКИЯЖ И ПРИЧЕСКА: ЮЛИЯ ТОЧИЛОВА; АССИСТЕНТ СТИЛИСТА КСЕНИЯ ХАМИДУЛЛИНА; АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА СЕРГЕЙ САВЕЛЬЕВ@ PHOTOASSISTANT.PRO; ПРОДЮСЕР КСЕНИЯ СТЕПИНА.