«Встреться мы юными — давно бы разбежались в разные стороны»: Николь Кидман о муже, феминизме и Санкт-Петербурге
Николь, не могу не начать с очевидного: какие у вас впечатления от Санкт-Петербурга?
Вы еще спрашиваете! Представьте себе человека, выросшего на романах Достоевского, но бесконечно далеко от России, почти на другой планете. И вот он оказывается здесь, в городе, где буквально за каждым углом призрак Федора Михайловича. (Смеется.)
В интервью вы часто называете себя гражданином мира. Какой смысл вкладываете в эту фразу?
Просто в любой стране я пытаюсь чувствовать себя как дома: общаюсь с людьми, слушаю их истории. Ведь в своих фильмах я проживаю новые жизни, и нередко в чужой – по крайней мере на первый взгляд – культуре.
Говоря о новой жизни: вы когда-нибудь ловили себя на мысли, что могли бы стать совсем другим человеком?
Скорее я думала, как много всего упускаю, – и у меня сразу начиналась фрустрация. Ну, знаете, все эти непрочитанные книги и неосвоенные профессии. А потом я успокоилась и стала жить по принципу «никогда не поздно». Благо у меня перед глазами отличный пример: моя сестра Антония. В 41 она, к великому удивлению всей семьи, решила переквалифицироваться в юристы, а в 48 уже получила ученую степень. И это притом что у нее шестеро детей. Я не могу похвастаться столь захватывающей историей, но кое-какие изменения произошли и у меня. В начале нулевых я попробовала себя в продюсировании (дебютом Кидман-продюсера стал триллер «Темная сторона страсти». – Прим. HB) – и открыла целую вселенную. Вообще, перемены – это всегда здорово. Еще 20 лет назад мы и представить себе не могли, что телевидение окажется поставщиком мощных проектов, которые встанут в один ряд с голливудскими. А сегодня мы видим это на примере той же «Большой маленькой лжи».
Кстати, поздравляю вас с окончанием съемок второго сезона! Но поговорить хочу о предыдущем: по сюжету ваша героиня Селеста сталкивается с кошмарными проявлениями домашнего насилия и долгое время не в силах ему противостоять. Тема, прямо скажем, актуальная в свете нарастающих феминистских настроений.
Вы знаете, в это слово – слово «феминизм» я имею в виду – сейчас вкладывают слишком много разных смыслов. Для меня оно означает равенство, а никак не воинствующую позицию борющейся за собственные права женщины по отношению к мужчине. Равные возможности для самореализации, равные шансы работать и зарабатывать – вот что такое феминизм. Я в своей жизни видела немало людей, чьи возможности ограничены. К отцу (клиническому психологу Энтони Кидману. – Прим. HB.) в его сиднейскую клинику приводили детей с тяжелыми формами расстройств – вплоть до шизофрении. Среди его пациентов встречались такие, кто никогда не сможет учиться или нормально общаться. Когда видишь подобное неравенство – детерминированное медицинскими показаниями, все остальные его, неравенства, формы выглядят совершенно надуманными. Никто не имеет права ограничивать нас в наших мечтах и амбициях. Так что, возвращаясь к теме феминизма, скажу вам вот какую вещь: мы в этом направлении, безусловно, продвинулись, но не слишком далеко – посмотрите на количество женщин-режиссеров в Голливуде. А вот в чем мы преуспели, так это в громогласном проявлении женской солидарности.
С другой стороны, это небыстрый процесс.
Абсолютно! Молниеносные перемены свойственны революции, а мы имеем дело с планомерным изменением общественного сознания. Но меня очень радует, что все больше женских голосов сегодня могут быть услышаны. Остальное – вопрос времени.
К слову, выставка, на открытие которой вы прилетели, так и называется: Omega Her Time. На что вам хотелось бы иметь больше времени?
Я бы сказала, что мне просто нужно больше часов в сутках, а уж чему их посвятить – я найду. Если же более глобально, то мне хотелось бы успеть увидеть своих внуков и, возможно, даже их вырастить.
Если повернуть время вспять, то какой совет вы бы дали взрослеющей Николь?
Перестать быть интровертом. Я росла крайне застенчивой девочкой – предпочитала общению книги и игру собственного богатого воображения. Впрочем, в таком поведении были свои плюсы: много читать не так уж и плохо для актрисы. (Улыбается.)
А что вы, наоборот, ни за что бы не стали себе советовать?
Раньше времени знакомиться с Китом (Урбаном, мужем актрисы. – Прим. HB). На днях обсуждали с ним, что, встреться мы юными – давно бы разбежались в разные стороны. Но, к счастью, все случилось в правильный момент. Нам обоим было около 40, и как-то мы друг друга до сих пор терпим. Ну а дальше – дальше посмотрим. Her Time – это как раз про то, чтобы жить здесь и сейчас.