Там, где сердце
История Dolce & Gabbana – это роман в трех частях. Все началось с любви, плодом которой стал общий бизнес. Успехом бренд, в свою очередь, обязан взаимопониманию Доменико и Стефано, обожающих юг Италии, особенно Сицилию. Не менее важную роль в становлении Дома сыграла привязанность дизайнеров к семье и традициям. А в кабинете Стефано я знакомлюсь с еще одной его безграничной страстью – собаками. Три лабрадора – шоколадный, черный и золотистый – жизнерадостным вихрем врываются в комнату и плюхаются на пол. Самый младший, шестимесячный комок позитива по кличке Миммо, резво перекатывается с бока на бок у нас в ногах, поочередно пробуя на зуб банты моих Manolo Blahnik и шнурки на кедах Стефано. Так что когда Доменико отрывается от эскизов будущей коллекции и забегает поздороваться, вся банда четвероногих встречает его с натурально щенячьим восторгом. Однако он исчезает так же стремительно, как возник: за 32 года совместной работы дизайнеры поделили обязанности в соответствии с навыками, и интервью – епархия Габбаны. «Dolce & Gabbana стал первым брендом с двумя партнерами во главе, – отмечает он. – На нас смотрели косо: такое решение по тем временам было крайне авангардным». И вспоминает, как все начиналось: «В 1984 году у нас был один эскиз платья. Характерные черты Dolce & Gabbana прослеживались уже тогда, но на формирование ДНК, в основу которого легли итальянские традиции и неореализм в кино, ушло три сезона».
Доменико, сын портного из Палермо, – мастер кроя: ни одно платье не подчеркивает женские изгибы так, как Dolce & Gabbana. Стефано же разбирается в графическом дизайне, так что отвечает за принты, кружево и декоративные элементы. По гороскопу Доменико – Лев, Стефано – Скорпион. «Он, безусловно, царь, но у меня есть жало», – замечает Габбана. Дольче серьезен, Габбана любит пошутить. Дольче родом с Сицилии, но тяготеет к модернизму Милана; Габбана родился в Милане, но восхищается цветами и запахами Сицилии. «Мы полные противоположности, которые умеют находить баланс, и в этом секрет нашего успеха». Они расстались в 2005-м, и многие предсказывали конец бренду. Однако дизайнеры снова удивили мир моды. «Конечно, мы могли бы разрушить все в одночасье, но предпочли поступить как взрослые люди: огромное уважение и доверие ведь никуда не делись».
Насколько бы личной ни была история в основе бренда, успех его поистине мировой: империя Dolce & Gabbana с годовым оборотом в миллиард евро насчитывает 267 магазинов и почти 4000 сотрудников. При этих нескромных цифрах компания до сих пор остается семейной. Так, сестра и брат Дольче, Дора и Альфонсо, работают вместе с дизайнерами. А еще Доменико и Стефано искренне считают семьей тысячи преданных клиентов во всем мире.
Доменико и Стефано делают только то, что им по душе.
Наоми Кэмпбелл
Каждая старлетка, мечтающая блеснуть на ковровой дорожке, каждый актер, стремящийся добавить лоска в образ black tie, неизменно обращаются к Dolce & Gabbana. Вот и давняя подруга дизайнеров Наоми Кэмпбелл подтверждает: «Они создают одежду на все случаи жизни, в которой любая женщина чувствует себя роскошной!» Наоми было всего 19, когда она начала работать с дуэтом. «Доменико и Стефано делают только то, что им по душе, – вне зависимости от трендов. И за это я их уважаю. Они мне как братья». Кэмпбелл не раз отдыхала «с мальчиками» в их доме на маленьком острове Стромболи к северу от Сицилии: у нее там даже есть собственная комната. «Мы дурачились, как дети: обливались водой и веселились от души. А еда! Боже, какие ужины они устраивают!» Культ еды – еще одна важная составляющая ДНК бренда: помните рекламную кампанию, в которой Мадонна уплетала спагетти, отмывала кастрюли от соуса болоньезе и кутила с бокалом красного в руке? А Монику Белуччи и Бьянку Балти, позирующих у ломящегося стола «клана Dolce & Gabbana»? «Семейные» фотографии, кстати, спровоцировали в сети целый флэш-моб: аналогичные портреты стали выкладывать семьи даже из таких далеких от Италии стран, как Непал, Малайзия и ОАЭ. Будучи активным пользователем твиттера, Стефано спонтанную акцию всячески поощряет и не исключает того, что однажды снимет кого-то из ее участников в какой-нибудь кампании. Можно не сомневаться: в одежде Dolce & Gabbana они будут выглядеть безупречно – так же, как в свое время Аль Пачино, Дэвид Ганди, Хью Джекман, Кристен Стюарт, Лили Джеймс, Джулианна Мур. Или Скарлетт Йоханссон и Мэттью МакКонахи, «лица» аромата The One, которых в прошлом году специально для бренда снял в короткометражке Мартин Скорсезе. На вопрос, почему они выбрали нордическую блондинку Йоханссон, Стефано заявляет, что она «иностранка с итальянской душой»: любит жизнь и наслаждается ею.
Неудивительно, что актеры так любят Dolce & Gabbana: бренд до ужаса кинематографичен. «Мы создаем коллекции, словно режиссеры. Сначала рождается идея, которую нужно развить до связной истории – сценария. Потом проводим воображаемый кастинг: решаем, какова главная героиня и что она носит. Таким образом, мы придумываем свое "кино". Мода модой, но людям в первую очередь нужны эмоции», – уверен Стефано.
Три года назад, осознав, что будущее за «штучным товаром» и ручной работой, дизайнеры закрыли линию D&G и сосредоточились на кутюре и ювелирных украшениях. «Время средних величин прошло. Люди ищут качество и индивидуальный подход». Так что, несмотря на страсть к современным технологиям, Дольче и Габбана вернулись к традиционным ценностям, личному контакту с клиентами и «медленной моде». «Наши покупатели хотят чувствовать себя уникальными», а желание клиента – закон для Dolce & Gabbana. «Мы возвращаем в моду тайну», – говорят дизайнеры, показывающие коллекции Alta Moda на камерных закрытых шоу в Венеции, Таормине, Милане и вновь сотрудничающие с ремесленниками: лигурийские умельцы создают для них филигранную резьбу по металлу, а мастерские в Пулье и Калабрии – кружево и вышивку. Дуэт ушел от «серийности» даже в оформлении магазинов: так, новый мужской бутик в Лондоне не похож ни на один предыдущий. Говоря о нем, Габбана, кстати, выдает неожиданное признание: «Я считаю Лондон столицей Европы. Итальянцам не хватает английской эксцентричности». Так что в будущем он намерен «сдабривать» итальянский консерватизм каплей британской экстравагантности – разумеется, если Доменико не будет против.