Шанель против Скиапарелли: как поссорились два главных дизайнера своего времени

Казалось, между ними нет вообще ничего общего. Прагматичная мадемуазель Шанель относилась к моде скорее как к ремеслу, чем как к искусству. В ее представлении, одежда должна была гармонично дополнять женщину и служить ее нуждам — и не более того. Да, быть при этом красивой и подчеркивать все достоинства своей обладательницы — но ни в коем случае не перетягивать внимание на себя. Никакой самостоятельной роли для одежды ею предусмотрено не было. Платье, костюм или пальто должны были обрамлять женщину, служить ей практическим инструментом, а никак не быть каким-то художественным высказыванием. Этот подход она усвоила еще в детстве: оставшись без семьи, Шанель выросла в приюте при женском монастыре в Обазине, каждый день наблюдая за монахинями. В их одеяниях не было ничего лишнего, а каждая деталь имела какое-то прикладное значение. Эти же монахини и научили юную Мадемуазель шить — как это было принято в приютах для девочек. Эта монашеская простота и утилитарность позже не раз читались в создаваемых ею коллекциях. Даже сшитые из самых роскошных тканей и украшенные изысканным декором, ее вещи отличались удивительной простотой — сегодня легендарного дизайнера, пожалуй, назвали бы минималистом. Ее визитными карточками стали твидовый жакет без воротника и маленькое черное платье — вещи, которые на фоне избыточно роскошной моды рубежа веков выглядели практически радикально аскетичными.

Скиапарелли же при создании коллекций исходила из принципиально других предпосылок. Даже самые простые вещи, вроде трикотажных свитеров, она за счет деталей превращала в настоящие произведения искусства. Так, свою дизайнерскую карьеру она начала с серии джемперов-обманок с вывязанными на них рисунками с эффектом оптической иллюзии — они имитировали матроски, блузки с бантами и мужские рубашки с галстуками. Постепенно дизайнерские находки «неистовой Эльзы» становились все замысловатее — не без помощи ее многочисленных друзей-художников. Скиапарелли стала настоящим пионером арт-коллабораций задолго до того, как это слово вообще вошло в модный лексикон. По ее просьбе Жан Кокто придумывал мотивы для вышивок на жакетах, а Сальвадор Дали расписывал платья огромными красными лобстерами и создавал броши в форме частей тела (сегодня подобные делает Дэниел Розберри — нынешний креативный директор Schiaparelli). Ее любимым цветом был «шокирующий розовый» — в противовес сдержанной цветовой гамме, которую обычно выбирала Шанель. А ее аксессуары и вовсе напрочь стирали грань между модой и искусством: шляпка-туфелька или прозрачное пластиковое колье с миниатюрными насекомыми едва ли не органичнее смотрятся в музейной экспозиции, чем на чьем-то теле. Но при всем этом Эльза ни на секунду не забывала о качестве вещей и важности хорошего кроя. Она часами добивалась идеальной посадки изделий и такой глубины карманов, которая была бы максимально вместительной, но не заставляла жакеты или пальто провисать и собираться некрасивыми складками. Такое сочетание практичности и безудержной фантазии сделали ее любимицей состоятельных клиенток по всему миру: ее вещи носили Уоллис Симпсон, Элена Рубинштейн, Грета Гарбо и Марлен Дитрих.

Габриэль Шанель невзлюбила соперницу сразу же. То ли из-за решительной разницы в подходе, то ли из-за опасений за собственное благополучие. Все-таки Шанель выросла в бедности, а ее билетом в высшие эшелоны истеблишмента были не происхождение или удачный брак, а собственный интеллект и предпринимательская жилка. Так что вполне возможно, что легендарная Мадемуазель ревностно относилась ко всем, кто мог составить ей серьезную конкуренцию, а значит — переманить важных клиентов. В конце концов, своих будущих конкурентов — включая Кристиана Диора — она тоже весьма недолюбливала (и даже не считала нужным этого скрывать). Как бы там ни было, о своей сопернице она отзывалась не иначе, как «Эта итальянская художница, которая почему-то занимается одеждой» — и никогда не считала нужным называть по имени.

Это сегодня мы наблюдаем за ссорами между знаменитостями практически в режиме реального времени — спасибо за это реалити-шоу и соцсетям и шоу вроде «Keeping Up With The Kardashians» или «The Real Housewives of Beverly Hills» — это вообще отдельный сорт guilty pleasure). Почти 100 лет назад ничего из этого не было, поэтому истории о подобных ссорах передавались из уст в уста — и зачастую обрастали самыми разными фантастическими подробностями. Поэтому о развязке конфликта между Шанель и Скиапарелли нам известно лишь из рассказов очевидцев — но за их истинность мы ручаться не можем. Поговаривают, что дело было на одном из последних больших костюмированных балов перед началом Второй мировой. Эльза пришла туда в сюрреалистичном костюме живого дерева, Габриэль же — в одном из своих лаконичных платьев. Далее Шанель зовет Скиап на танец — та соглашается. А потом происходит непредвиденное. «Неистовая Эльза» внезапно падает на канделябр с горящими свечами — и ее маскарадный костюм загорается. Его пытаются потушить другие гости, поливая знаменитого дизайнера содовой из собственных стаканов. Шанель же утверждает, что все произошло по чистой случайности — но очевидцы были уверены, что таких совпадений не бывает.

Все остальное — уже история. В период войны обе соперницы закрыли свой бизнес — а Шанель надолго стала затворницей из-за общественного порицания, которое преследовало ее после романа с немецким офицером. Тем не менее, в 1955-м она все же триумфально возвращается в моду — и снова становится всеобщей любимицей. А вот Скиапарелли годом ранее окончательно закрывает свой Дом — но продолжает работать над костюмами для кино. Идеи Шанель, таким образом, оказались более живучими — особенный успех они получили в прочтении Карла Лагерфельда, который стал преемником Мадемуазель уже после ее смерти. А вот дело Эльзы довольно долго никем не продолжалось — пока в 2013 году Дом Schiaparelli не решено было возродить. Тем не менее, обе знаменитые женщины оказали огромное влияние и на своих современников, и на потомков — при всех своих различиях, их роль в истории моды оказалась примерно одинаковой.