Дизайнер, который опередил свое время: чем мир моды обязан Мигелю Адроверу
В каком-то смысле опередить свое время даже хуже, чем идти по чьим-то стопам. Во всяком случае, последователи часто оказываются коммерчески успешнее, чем пионеры, чьи идеи остались не до конца поняты современниками. Именно это случилось с Мигелем Адровером. В конце 90-х испанский дизайнер подобно комете ворвался в расписание Недели моды в Нью-Йорке и быстро сделал себе имя, но так и не смог построить прибыльный бизнес. Тем не менее, многие из его идей сегодня определяют модную повестку и откликаются эхом в коллекциях молодых дизайнеров. Рассказываем, в чем Адровер опередил свое время — и за что вся модная индустрия должна сказать ему «спасибо».
Апсайкл и эко-повестка
Адровер был одним из первых, кто всерьез озаботился проблемой губительного воздействия моды на окружающую среду. Что называется, до того, как это стало мейнстримом. Его ответом экологическому кризису стало то, что сегодня называют апсайклингом. С первых коллекций он перешивал уже существующие вещи и создавал из них новые. Материалы для будущих коллекций находились повсюду: в гардеробных родственников и друзей и даже на улицах Нью-Йорка. Для коллекции осень-зима 2000/01 Адровер создал пальто из матраса, найденного на помойке. Оказалось, что вещь ранее принадлежала актеру Квентину Криспу. 20 лет назад таким занимались только радикальные авангардисты вроде него и Мартина Маржелы, сегодня же — буквально каждый второй. К слову, после закрытия своего бренда Мигель не завязал с эко-активизмом. Вернувшись в родную Испанию, он занялся сохранением уникальной флоры и фауны Балеарских островов.
Критика консьюмеризма и логомании
В эпоху, когда показное потребление было на пике, а без крупных логотипов не выпускалась почти ни одна люксовая вещь, Адровер имел смелость иронизировать над консьюмеризмом. Для своей второй коллекции сезона осень-зима 2000/01 он создал платье из вывернутого наизнанку тренча Burberry. Знаменитая клетчатая подкладка превратилась в лицевую сторону. «Плащ я взял у своего друга, дизайнера и фэшн-иллюстратора Питера Хидальго. Придя к нему на домашнюю вечеринку, я увидел эту вещь и сказал: "Боже мой, мне нужно использовать это в своем шоу". И он согласился», — вспоминает Мигель в интервью для Vogue. Так родилась ключевая вещь коллекции. Шалость закончилась большим скандалом: Burberry подали на дизайнера в суд за нарушение авторских прав. Зато тот же случай принес ему первый (и, увы, последний) финансовый успех: после показа он нашел инвесторов, взявших на себя затраты на выпуск следующей коллекции. Позже Адровер не раз возвращался к теме переосмысления логотипов известных компаний. На том же приеме много лет спустя первые коллекции Vetements построил Демна Гвасалия.
Инклюзивность
Первым Адровер был и во всем, что касалось diversity. В двухтысячные, когда модели были сплошь длинноногими высокими блондинками с голубыми глазами, он искал совсем другие типажи для своих шоу. «Мы искали моделей в метро и на улицах. И, конечно, в агентствах. Для меня было важно приглашать людей, которые никогда не были представлены на подиумах», — говорит дизайнер. Именно поэтому костяк его кастингов составляли не профессиональные модели, а «обычные люди» разных возрастов и типов внешности. В этом смысле его подход перекликался с Мартином Маржелой, который тоже предпочитал супермоделям женщин «с улиц». Сегодня же разнообразие типажей стало общим местом и едва ли не обязательным критерием для большинства брендов — даже самых мейнстримных.