Александр де Бетак: «Современные показы – бессмысленная трата денег»

В Москве Александр де Бетак – частый гость. В этот раз он приехал по особому поводу: Fendi доверил ему оформление своей выставки, которая открывается сегодня в ММОМА: восемь залов благодаря острому глазу де Бетака преобразились в интерактивную историю старинного итальянского Дома. Местом съемки и интервью для thesymbol.ru был выбран павильон парка «Зарядье» – внушительных размеров пантеон, выложенный изнутри LED-экранами с QR-кодами. Александр де Бетак здесь впервые: с любопытством оглядывается, делает несколько снимков на iPhone, чтобы опубликовать затем в своем Instagram-аккаунте (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), и замечает: «Интересная задумка, надо взять на заметку».

Ваша профессия – продюсер, постановщик показов. В чем конкретно заключается ваша роль?

Скажем так – я работаю на то, чтобы вам не было скучно. Чтобы зрителю было интересно смотреть модное шоу, чтобы он испытывал положительные эмоции. Если конкретнее, то я занимаюсь разработкой дизайна и продюсированием показов и fashion-мероприятий в целом: создаю концепцию, нахожу людей, которые воплотят ее в жизнь. Моя задача – сделать так, чтобы они остались в вашей памяти.

Вы работаете в модной индустрии уже более 25 лет. Как вам удается постоянно придумывать что-то новое?

Я просто стараюсь проживать жизнь по максимуму: все, что происходит вокруг каждый день, дает нам пищу для ума и фантазии. Мне повезло – у меня насыщенный график, и в моей жизни много того, что я могу использовать для своего творчества. К примеру, я невероятно часто путешествую – в первую очередь по работе, конечно, но я еще и искренне люблю это дело. Это настоящий источник вдохновения. Я всегда путешествовал – всю свою жизнь, но в мире еще столько всего, что мне предстоит увидеть.

С чего начинается создание fashion-шоу?

За каждым показом стоит тот или иной бренд, работа с ним и является первым шагом. Важно наладить коммуникацию с дизайнером – с учетом того, что встречаться придется не один, а несколько раз на протяжении недель. Главный вопрос, который я себе задаю, перед тем как взяться за работу: как сделать так, чтобы все происходящее имело смысл? Показ – это язык, на котором дизайнер общается со зрителем, а я выступаю переводчиком. Но он представляет собой лишь один инструмент огромного спектра работ. Куда важнее уметь передать послание, которое несет коллекция, зрителю, помочь ему понять его.

Как строится работа с дизайнерами: они сами предлагают идеи или инициатива идет с вашей стороны?

По-разному. Некоторые дизайнеры имеют четкое понимание идеи или эмоции, которую хотят донести. Другие могут поделиться своим вдохновением, фактическим мудбордом коллекции. Иные и вовсе не имеют представления о том, чего хотят от шоу. Это в некотором смысле даже помогает: в таком случае я могу делать буквально что угодно: например, соорудить гигантский купол, напичканный QR-кодами. Все клиенты разные, и ответ на их запросы с моей стороны – тоже.

Они всегда с энтузиазмом принимают ваши идеи?

Нет, всякое бывает. Готовый показ – это всегда результат обсуждений. Как я уже говорил, есть дизайнеры, которые наполняют тебя своими идеями, источниками вдохновения, и тебе остается только перевести весь материал в визуальную форму.

Какой этап подготовки самый сложный?

Самое сложное вначале – найти правильный угол, язык для общения со зрителем. Второе – это когда у тебя есть потрясающая идея, но нужно придумать, как воплотить ее в жизнь. Всегда чего-то не хватает: денег, времени, технологий. Мы все склонны мечтать о большем, нежели способны претворить в реальность. Невероятно сложно сделать свои фантазии осязаемыми в точном соответствии с задуманным или хотя бы максимально близко к тому. Признаюсь честно, я никогда не удовлетворен своей работой на 100%, а вот если хотя бы на 90 – уже хорошо.

Вы помните все шоу, которые когда-либо делали? Может быть, у вас есть свои любимчики?

Возможно, это покажется странным, но я помню каждый показ, над которым работал, а их в моей практике уже больше тысячи. Порой я могу мысленно восстановить события до мельчайших деталей: что было за место, какая играла музыка, какие модели ходили по подиуму. Конечно, есть показы, которые запали в душу особенно – например, для Джона Гальяно, когда он был в Dior, а потом для Рафа Симонса или для Viktor & Rolf. Но я всегда люблю говорить, что самое приятное в моей профессии – это возможность сотрудничать с самыми разными людьми и брендами, каждый раз создавать что-то новое. Больше всего мне нравится работать над показами, которые рассказывают историю или заставляют выйти за привычные рамки, сделать что-то сверх своих возможностей.

Один из моих любимых недавних показов, над которыми вы работали, – это Jacquemus весна-лето 2016, когда сам дизайнер вышел на подиум, ведя за собой белую лошадь. Это было... как заглянуть в чей-то личный дневник.

Да, это очень хороший пример. Самая сложная и важная задача при подготовке показа – невербально объяснить зрителям, почему дизайнер вообще затеял все это мероприятие. Если вы заставляете людей переживать искренние эмоции во время показа, значит, цель достигнута. Современный мир слишком перенасыщен информацией, но той, что действительно важна, мало. Запоминается то, что передает личное послание того или иного человека.

Вы упомянули Рафа Симонса. Именно ваше бюро делало показ Dior весна-лето 2016 с грандиозными цветочными декорациями, после которого и стало известно об уходе дизайнера. То, что и первое, и последнее шоу Симонса для Dior были на цветочную тему, – это совпадение?

Ну, мы часто использовали флористику в работе над показами Дома. Здесь не было никакого расчета, но могу сказать одно – в совпадения я не верю.

То есть вы не знали заранее, что Симонс собирался покинуть свой пост?

Я ничего не знал ровно до того момента, как начался показ. Но опять же – совпадений не бывает.

Вы также делали самый первый показ Miu Miu в 1994 году, верно?

Именно. Это было 22 года назад – вау! Сейчас бренд показывает свои коллекции во время Парижской недели моды, но первое шоу проходило в Нью-Йорке – я как раз только переехал туда. В 1994 году Нью-Йорк был таким перевалочным пунктом между чрезмерной модой 1980-х и волной минимализма, которая уже начинала накатывать. Но влияние предыдущей декады было все еще сильно – модели ходили по подиуму в богемных платьях в пол в духе сериала «Династия», жеманно позировали перед камерами, кокетничали и играли словно актрисы – вспомните, как проходили показы Versace или Ralph Lauren. И тут приходит Миучча Прада со своим шоу Miu Miu, в котором участвуют андрогинные модели, и все такое строгое. Но при этом нам удалось вдохнуть новую молодую энергию. Тогда мода начинала резко менять направление: от моделей требовали теперь ходить прямо, с вытянутыми по швам руками, не манерничая. До этого Нью-йоркская неделя моды не считалась каким-то важным событием: изначально она вообще проходила после других – парижской, миланской и лондонской.

Да, а в 1997-м в ее расписание включился Хельмут Ланг, – и Нью-йоркская неделя встала в расписание первой.

Все верно. Кстати, то самое шоу мы с Хельмутом тоже делали вместе. Он уже был достаточно важной фигурой в индустрии, чтобы сказать: «Я не хочу показывать свою коллекцию в числе последних, поэтому нью-йоркские дизайнеры будут выступать первыми». Фактически благодаря ему изменился весь порядок недель моды – это очень любопытный факт. Изменилась система модных показов, и то же самое мы наблюдаем сейчас.

Люди из индустрии не устают рассуждать о том, нужны ли вообще модные показы в нынешних реалиях. Каково ваше мнение на этот счет?

Это важный вопрос для всех. Мой ответ: в том формате, в котором они проходят сейчас, – нет, не нужны. Это просто бессмысленная трата огромного количества денег, потому что большинство показов не находят правильного адресата. За редким исключением они до сих пор обращаются к небольшому количеству людей, приглашенных на шоу, плюс какой-то процент аудитории, которая увидит все действо через сторонние порталы. Да, теперь у брендов есть мощный инструмент – социальные медиа, но они все еще не используют его достаточно эффективно. Посудите сами: показы по-прежнему проводятся в рамках ограниченной по времени недели моды, куда приглашено определенное количество редакторов и людей, так или иначе связанных с индустрией. И вся система по большей части подстраивается под этот ограниченный круг людей. Думаю, в конечном итоге мы придем к тому, что самих форматов демонстрации коллекции будет гораздо больше и все они будут равнозначны. Один из них набирает обороты уже сейчас: «увидел – купил», когда вещи становятся доступны в магазинах сразу после показа. Это имеет смысл, если клиенты для бренда – самая важная аудитория, но работа журналистов в этом случае просто теряет смысл. Есть еще один возможный формат: если вашим главным инструментом коммуникации являются социальные сети, вы можете показывать коллекции где и когда угодно, не привязываясь к определенному расписанию. Даже показы в рамках недель моды меняются: все больше брендов выбирают формат закрытой презентации, на которую приглашают всего несколько десятков гостей. Одним словом, за разнообразием будущее. Также мне кажется, что различие столиц недель моды будет более очевидным: Нью-Йорк станет еще более коммерческим, а Париж – люксовым.

А что вы думаете по поводу показов, на которые билеты могут купить обычные зрители, как тот, что организовал Givenchy в позапрошлом сезоне?

По мне это хороший эксперимент. Похожую историю мы провернули еще 16 лет назад с шоу Victoria’s Secret, сделав онлайн- и ТВ-показ – наплыв зрителей был таким большим, что сайт компании обвалился почти сразу. Пример Givenchy – это примета нашего времени, и я уверен, что подобных инициатив будет все больше. Мы работаем над проектами такого рода и пока что решаем, кому из брендов первому предложить этот формат. Справедливости ради стоит сказать, что показ Givenchy был открытым для публики лишь отчасти. А вот на шоу Victoria’s Secret в 2000 году мы специально не пригласили ни одного редактора или журналиста – все мероприятие от и до было сделано исключительно для обычных людей. Но в случае с люксовыми брендами есть один тонкий момент – они должны поддерживать определенный имидж, держать дистанцию. Недоступность – ключевая черта дизайнерской моды. Благодаря, опять-таки, социальным сетям все в мире становится более доступным, в том числе и мода. Мне кажется, в современной системе показы добавляют ту самую ауру эксклюзивности, элитарности, которая все-таки должна окружать люксовую моду хотя бы отчасти. Речь идет не о гламуре в его архаичном представлении, а об определенных качествах: тонкой работе, сложном дизайне, истории, в конце концов.

Вы помните какие-то странные или необычные идеи, которые дизайнеры просили вас воплотить в жизнь для шоу?

Если честно, обычно все самые смелые предложения исходят от меня. Дизайнеры пускают свою фантазию на создание коллекции, а на наши плечи ложится задача дополнить ее спецэффектами и декорациями. Мы часто придумывали что-то невероятное с Viktor & Rolf, Хуссейном Чалаяном, Джоном Гальяно, конечно. Они всегда просили меня передать через шоу их ощущения, эмоции, что очень сложно само по себе. Что бы вы подумали, если бы Гальяно дал вам такой гайдлайн: «границы дозволенного в работах Маркиза де Сада, но без вульгарщины». Но мне нравится ходить по краю, брать неоднозначные темы – скажем, «обнаженность, но без секса».

Помимо прочих вы работали с Ульяной Сергеенко. Насколько близко вы знакомы с русской модой?

Не могу сказать, что хорошо в ней разбираюсь, зато многое, по крайней мере для иностранца, знаю о русской культуре, в частности о периоде императорской России. До знакомства с Ульяной мне часто доводилось работать с Наташей Водяновой: мы очень хорошие друзья. Я часто бывал в России именно с ней. Мне также очень импонирует эстетика СССР. Что касается Ульяны и других известных русских девушек, мне кажется, они проделали достойную работу, чтобы изменить предвзятое отношение к модницам из России. Ну, знаете, у многих был определенный стереотип: образ богатой девицы в мехах и золоте. Но потом пришла новая волна русских девушек, которые стали приезжать на недели моды, и они были совершенно другими – стильными, современными, несли свою культуру.

Вы начали говорить об интересе к советской эстетике, сейчас это большой тренд, взять хотя бы того же Гошу Рубчинского. Как думаете, почему вокруг всего этого такой ажиотаж?

Много причин. Во-первых, это очень большое поле для поиска, многогранный источник вдохновения. Те, кому сейчас лет 40 или чуть больше, вряд ли относятся к тому периоду с большой ностальгией: все-таки им пришлось жить не в самое спокойное время. Но теперь в моду пришло новое поколение молодых людей, и им интересна эта эпоха, потому что они смотрят на нее как бы со стороны, для них это просто симпатичная картинка. Здорово, что вы можете ценить свою культуру и историю – даже такой сложный для страны период. А если говорить о том, почему тренд, заданный Рубчинским, стал таким глобальным... это все плоды глобализации. Технологии, социальные сети принесли много пользы, но, с другой стороны, они причесывают всех под одну гребенку. И задача лично моя и моего агентства – раскрыть индивидуальность каждого дизайнера и показа, сделать ее более очевидной.

И последний вопрос: что вы делаете в первую очередь, как только заканчиваются Недели моды?

Если честно, сейчас они для меня не заканчиваются никогда: после женских показов начинается неделя моды haute couture, потом мужская, затем межсезонные показы, выставки, мероприятия... Я стараюсь отдыхать, не отрываясь от работы – например, во время Нью-йоркской недели могу собрать близких друзей в своей квартире и приготовить обед. Работа в модной индустрии научила меня справляться с плотным графиком и большим объемом дел, и теперь это для меня одно из любимых занятий в жизни.

Редакция выражает благодарность павильону парка «Зарядье» за помощь в проведении съемки.