Красочные горы из лыжных курток, пуховиков, фуфаек и дедовских пиджаков на шоу Balenciaga

Из сезона в сезон Демна Гвасалия твердит в интервью, что стремится дать на подиуме «больше Демны, а не Кристобаля», закрепляя имя основателя за кутюрным наследием, а свое — за отражением современности, которая у него связана с чувством предельной человеческой уязвимости, все нарастающей тревоги и приближающегося апокалипсиса. В этом смысле абсолютно логично, что дизайнер никак не простится с уже ставшей фирменной для него эстетикой Восточного блока. Постсоветчина для него — идеальный способ рассказать о социальной катастрофе. За время, что он провел на посту креативного директора Дома Balenciaga, она стала такой же важной частью айдентики французского Дома, как сам баленсиаговский оригинал. Гвасалия застолбил имя бренда в современной моде набором узнаваемых вещей. Ошибиться при идентификации можно лишь одним образом — назвав что-нибудь от Balenciaga чем-нибудь от Vetements. Но без второго не было бы первого, так такой промах и не промах вовсе. В новом сезоне дизайнер подчиняет стилистику шоу стремлению защитить хрупкое человеческое тело, буквально укутав его, как хрупкий предмет, в кокон из многочисленных слоев одежды. Поэтому открывшееся ультракороткими яркими платьями в стилистике 80-х шоу продолжается комплектами из неоновых водолазок и чулок в паре с клетчатыми жакетами и пальто фирменного литого баленсиаговского силуэта с пышными бедрами, а заканчивается в прямом смысле слова горами пестрой одежды: лыжных курток, стеганых фуфаек, дедовских пиджаков и сиротских цветочных платьев, в которых буквально тонут тела моделей.