Мэри Катранзу стартовала в 2009-м, но по-настоящему выстрелила в 2011-м — на пике подъема «электронной коммерции», заполнившей наши гардеробы лаконичными геометрическими силуэтами и бумом на оверсайз, расцвеченный красочной абракадаброй. Главное здесь было не в крое, а в рисунке на ткани: броская картинка в фирменной технике калейдоскопического коллажа, неизменно вызывающая гипнотический эффект, при минимализме форм или, читай — невозможности ошибиться с размером и посадкой изделия при заказе онлайн без примерки, — сделали свое дело. Все говорили «Mary Katrantzou», а слышали «принты, принты и еще раз принты». Ими она заразила целое поколение сверстников. Но чуть не затерявшись в толпе мейнстрима, уроженка Афин и выпускница лондонского Колледжа искусств и дизайна St.Martins предусмотрительно сложила венец королевы принтов и двинулась дальше, чтобы не завязнуть в стереотипах о себе, как о дизайнере, который не умеет ничего, кроме как пользоваться Photoshop, то есть дизайнере скорее графическом, нежели модном.
Если бы анимационная «Фантазия» Уолта Диснея стала коллекцией одежды
Так Мэри переключилась на аппликации, затем на вышивки, а после на 3D-декор, который от сезона к сезону становился все искуснее и сложнее. Со временем доказав себе и окружающим, что ее дизайнерский талант не ограничен принтами, она вновь охотно использует их, но теперь в сочетании с множеством других приемов. Причем отличить их друг от друга с первого взгляда не всегда легко. Освоив технику тромплея, дизайнер все чаще вводит зрителя в заблуждение: настоящие прорези или перфорированные вставки маскируются под рисунки, иллюзия глубины достигается за счет переливающихся голографических узоров, а то появляющиеся, то исчезающие блестящие и мерцающие детали еще больше путают мысли. С оптическими обманками Катранзу приходилось работать и раньше, но теперь она выросла в настоящего экспериментатора.
Объединить все имеющиеся наработки в новой коллекции, представленной на Лондонской неделе моды в Tate Modern, дизайнеру помогает сюжет диснеевской сюрреалистичной анимации «Фантазия» 1940 года. А где же еще, если не в волшебном сказочном мире про фей и русалок, можно было насобирать столько глиттера? Мэри в новом сезоне — сказочница под стать сестрам Малливи из Rodarte. Взятая за основу Fantasia — классический полнометражный музыкальный мультипликационный фильм из семи эпизодов. Каждый — в собственной стилистике и с самостоятельным сюжетом. Стиль картины, как и новой коллекции Катранзу, скорее тяготеет к абстракционизму и авангарду, но их связывает классика. Между эпизодами здесь небольшие киновставки с участием Филадельфийского оркестра под руководством Леопольда Стоковски, который для Катранзу заменил Королевский филармонический, но исполняет он все ту же классику, вроде Бетховена, Шуберта, Чайковского, Мусоргского и Стравинского.
Классики же снабжают и Диснея, и Мэри Катранзу сюжетами. И вот она уже множит на ткани фею Драже в окружении эльфов, повторяет «Китайский танец» грибов и арабский рыбный балет и, наконец, спускает на землю вереницу персонажей греко-римской мифологии: семью пегасов, Бахуса и его единорога, купидонов, кентавров и русалок. Потом наполняет подолы болотными лилиями и запускает в «гусиную лапку» стаи лебедей. Сказочную коллекцию Катранзу населяют морские коньки, медузы и кораллы, чертополохи-казаки и девушки-орхидеи, осенние листья и снежинки. Вся эта сказочная братия оживает на ткани в вышивках, аппликациях, пайетках и стеклярусе, живописных принтах и металлических вставках, в шитье, люрексе и в рисунках, выдавленных на плотных тканях. Даже миниатюрные кляксы на полосках — это крошечные рисунки. Там и гуси, и лошади, и цапли, и даже леопарды.
Но это не просто сказочные 3D-полотна или произведения современного художника, собирающего свои скульптуры из подручных красочных мелочей. Вещи Mary Katrantzou абсолютно пригодны к носке. И здесь дизайнеру было где поучиться. Мэри, некогда в рекордно короткие сроки получившая популярность среди массового потребителя благодаря сотрудничеству с H&M, по сей день продолжает свой успешный путь в мире моды благодаря параллелям с творчеством Balenciaga и Balmain. Речь идет о минималистичных геометрических силуэтах, принципе кроя кимоно и игре с «литыми» обтекаемыми объемами, созвучными 1940-м, откуда взят и сюжет новой коллекции. Да, за содержание здесь отвечает сказка, но за форму — силуэты из фильмов нуар: утрированные плечи, старомодные твидовые пальто с меховыми воротниками, плиссированные юбки и платья в пол. В целом же вереница движущихся по подиуму моделей производит впечатление оживших экранов, транслирующих эпизоды анимационной сюиты — у каждого из них, как и у каждой вещи в коллекции, свой сюжет, свой характер и настроение.