Мигель: «Мы даем людям даже не билет в первый ряд партера, а приглашение в само действо»

Мигель, признайтесь честно: запуская «Вернувшихся», вы планировали, что это все выльется в такую большую, чуть ли не миссионерскую историю?

Абсолютно нет. Хотелось познакомить людей с жанром. Всё. Мы даже представить себе не могли, что удастся заполучить особняк в Дашковом переулке. А уж когда увидели пространство на Дворцовой набережной, просто схватились за него и с кровью из носа начали что-то делать.

И внезапно оказалось, что российский зритель готов и открыт к такого рода проектам.

Странно, но да. Видимо, сказалась та работа, которая до нас была проведена: зрителя сначала приучили к квестам, потом начали показывать какие-то бродилки. Все это подготовило его к тому, чтобы он смог посмотреть иммерсивный спектакль – и мы попали прямо в точку.

А поведение зрителей в особняке за год проката «Вернувшихся» поменялось?

Очень сильно. Раньше это были постоянные попытки до чего-то докопаться и невероятное скопление людей на текстовых сценах. Сейчас зрители ведут себя как актеры: просто плывут по событиям, ни за что не цепляясь. Они образуют с персонажами единый организм.

Почему вы решили сделать в Петербурге новый проект, а не привезти «Вернувшихся»?

Ну, во-первых, нам нужно было бы везти вместе с «Вернувшимися» дом. (Смеется.) Мы, конечно, могли бы поставить здесь «Привидения», но это все равно был бы абсолютно другой спектакль: в нашем жанре, к сожалению или к счастью, правила диктует площадка.

И тем не менее вы снова взяли Ибсена и создали приквел к «Вернувшимся».

После «Вернувшихся» осталось какое-то ощущение недосказанности – захотелось завершить эту историю. Дописать ее, дорассказать, что привело героев к такому исходу. Но я уверен, что в Питере она закончится. Если мы раньше думали сделать еще небольшой приквел о жизни Освальда Алвинга в Париже, то сейчас чувствуем, что это всё. Освальд умер. (Смеется.)

Было ли проще работать над «Безликими», учитывая, что аналогичный путь уже однажды пройден?

С данным форматом не бывает пройденного пути, каждый раз все начинается заново. Тем более когда перемещаешься в другой город с другим ритмом. Так что было невыносимо: мы теряли литры крови для того, чтобы это сделать. Сделали, не доделали, но надеюсь, премьера состоится уже в полном масштабе. Потому что, признаюсь честно, еще на пресс-показе я сам приклеивал куски обоев прямо в тот момент, когда зрителей запускали. Я не стесняюсь этого абсолютно: это спектакль такого масштаба, такие скорости, такие сроки. Дом мы поставили буквально за месяц.

А спектакль?

Тоже быстро: вдохновлял сам город. Меня буквально тошнило творчеством: в день я делал по 40 минут материала – ну кто из постановщиков может осилить такое? Если сложить все 600 сцен «Безликих», то спектакль будет длиться 36 часов.

В отличие от «Вернувшихся» в «Безликих» можно увидеть довольно много участников шоу «Танцы», почему?

Ребята мыслят со мной в одном направлении – почему бы не дать им шанс побыть актерами? Тем более сама технология, по которой работает иммерсивный театр, основана на хореографических техниках: мы учим по-другому, это не школа Станиславского. Мне легче воспитать танцовщика и сделать его актером, нежели актера научить танцевать.

Тогда почему вы не брали их в московский проект?

Тогда мне хотелось поработать именно с актерами. Пластика актера довольно интересная: она живая, не скованная клише. Все-таки сложно с танцором поработать так, чтобы он не танцевал. А в наших спектаклях не танцуют. Тут есть пластические сцены, но каждый раз мы добиваемся того, чтобы человек не танцевал. Потому что как только действие можно как-то классифицировать, вы начинаете его оценивать и перестаете верить в происходящее. Не живете вместе с персонажами моментом, а просто наблюдаете.

Помог ли опыт «Вернувшихся» избежать каких-то ошибок?

Нет, но если бы этого опыта не было, мы бы ставили «Безликих» года полтора. Потому что ведь и технологии для «Вернувшихся» были созданы уникальные, и сейчас мы четко понимаем, как все это работает. У нас даже трекинг в музыке особенный: она пишется для каждой из 12 зон особняка отдельно, и все 12 треков звучат параллельно. В том же Sleep No More одна линия на всех этажах, и вне зависимости от того, где находятся актеры, они работают под эту музыку. Световые программы, то, что творится в ПТС, - мы следим за каждым актером, за каждым зрителем и знаем все, что происходит в доме (у нас 115 камер!), – такого нет больше нигде.

Билеты в Петербурге стоят столько же, сколько в Москве, – многие считают это опрометчивым поступком.

Послушайте, но ведь мы даем людям даже не билет в первый ряд партера – это приглашение в само действо, где их не обманет ни один момент: ни свет, ни звук, ни запахи, ни актеры. Я считаю, что для постановок такого уровня 70 долларов за билет – совершенно адекватная цена.

Не так давно в «Вернувшихся» дебютировали Кристина Асмус и Светлана Камынина. Почему вы начали вводить медийных персонажей?

Не стесняюсь ответа на этот вопрос: чтобы поднять зрительский интерес. Другое дело, что получилось потом! Изначально мы договаривались всего на 3—4 шоу, но когда медийные актеры сыграли у нас первый спектакль, они практически все попросились работать на постоянной основе, притом чуть ли не бесплатно. Говорят, только здесь поняли свою профессию по-настоящему. Я очень советую вам сходить на тех людей, которых вы раньше видели на экране: в «Вернувшихся» вы их не узнаете! Они невероятно вдохновляют.

Как вы видите будущее «Вернувшихся»? Шоу почти год, и на данный момент это самый долгоиграющий иммерсивный проект в Европе...

... а Sleep No More идет 6 лет! Такое будущее и вижу.

То есть все-таки возвращаемся к началу нашего разговора: хоть вы этого и не планировали, но по факту создаете новую субкультуру, занимаетесь эдаким миссионерством.

Наверное, в какой-то степени да. Приятно, что это так, но на самом деле неожиданно.

Не думаете, что в последнее время на иммерсивности слишком много спекулируют и обесценивают само явление таким образом?

Да пусть спекулируют, флаг им в руки! Вы же знаете: можно годами ходить в кроссовках «Абибас», но если купите adidas, сразу поймете, что такое настоящая спортивная обувь.

Еще недавно казалось, что театральное сообщество немного снисходительно относится к иммерсивным проектам. Довольны номинацией «Вернувшихся» на «Золотую маску»?

Слушайте, ну мы уже в XXI веке, сколько можно! Если они продолжат так относиться к подобным проектам, они будут сами себя дискредитировать. Ну как так? Делать кино и не уважать компьютерную графику? Заниматься видеоиграми и говорить, что круче «Супермарио» ничего не придумали, когда есть VR? Так что я очень рад тому, что всероссийская театральная премия может себе наконец позволить такого рода спектакли поставить в свою основную программу. И надеюсь, что в скором времени иммерсивные проекты выйдут за рамки номинации «Эксперимент». Потому что это не эксперимент – это полноценное драматическое действо.

Текст: АНТОНИНА ГОЛУБЕВА