Сергей Сироткин: «Я долго не мог поверить, что я музыкант»

Сергей Сироткин: Я хотел бы извиниться за перенос. Молния ударила в электростанцию неподалеку, и в студии практически на сутки исчезли электричество и Интернет. В этот момент мы работали над новыми песнями — хотим осенью выпустить мини-альбом.

HB: Неужели вновь EP?

Пока мини-альбомы — самое удобное из того, что мы знаем. Они дают возможность переключаться между релизами, думать над новыми звуковыми концепциями и менять настроение песен, при этом не выбиваясь из сил. Страшно взяться за большой альбом и, заканчивая последнюю песню, возненавидеть первую. С другой стороны, мы стали быстрее писать и меньше сомневаться, так что, быть может, когда-нибудь придем к лонгплеям.

Будем ждать! Многие, кстати, думают, что Sirotkin — это сольный проект. Расскажите про вашу команду.

Группа называется Sirotkin, потому что, когда я начинал писать песни, я писал их один и первый EP, Challenger, выпустил тоже один. Альбом услышал наш клавишник Влад (Владислав Хайдуров — прим. ред.) и предложил мне поиграть что-то вместе. Мы стали выступать и поняли, что нам требуется барабанщик, и так постепенно начали расширяться. Теперь у нас состав из пяти человек, но называемся мы по-прежнему скромно — Sirotkin.

Вы относительно недавно решили заниматься только музыкальной карьерой — до этого совмещали творчество с работой в IT. Было страшно кардинально менять сферу деятельности?

Все происходило очень плавно. Я начинал заниматься музыкой как хобби, но, чем больше было к ней внимания публики, тем яснее я понимал, что, помимо написания песен, надо искать каких-то менеджеров. Собирая даже по меркам инди-групп немаленькие клубы, я работал в офисе и лишь года два назад окончательно решил уйти: сперва на IT-фриланс, потом — полностью в музыку. Конечно, страшно потерять доход, средства к существованию, когда ты уже достаточно взрослый человек и живешь самостоятельно. К тому же, я долго не мог поверить, что я музыкант. У меня нет музыкального образования и на тот момент имелся совсем небольшой опыт игры на сцене — все это, конечно, воспитывало во мне синдром самозванца, про который все говорят.

Помните момент, когда вы окончательно приняли тот факт, что теперь ваша работа — выходить на сцену?

Как бы банально это ни звучало, он был связан с деньгами. Когда я понял, что основной доход приносит музыка, пришло и осознание того, что я имею право свое время тратить исключительно на нее. Работая в студии по 12 часов, сложно относиться к процессу, как к приятному времяпрепровождению.

К слову про коммерческий аспект. Sirotkin — все-таки «аналоговый» подход к музыке, в то время как славы гораздо быстрее можно добиться, записав что-то на чужие биты и назвавшись артистом.

Можно купить чужой бит и записать на него классные куплеты, которые всех поразят в самое сердце, а можно, как мы, аналогово писать на «настоящих» гитарах, с «настоящими» барабанами, но копируя других. Дело не в технике, а в человеческом отношении. Однако нельзя сказать, что есть какие-то святые музыканты, которые думают только о чистоте самовыражения, а есть те, кто пытается состричь денег. Нет. В любой работе, не только в музыке, оба подхода балансируют.

Теперь, когда вы можете по 12 часов в сутки проводить в студии, как устроен ваш рабочий процесс? В частности, процесс напиcания текстов.

Слова в песне появляются не в первую очередь. Сначала пишется примерная структура с вокальными мелодиями, с ритмом, количеством слогов. Если группе она нравится, я начинаю писать текст, но уже будучи ограниченным в настроении и в размере строк. Отчасти это техническая работа: то, что воспринимается, как поэзия — на самом деле конструктор.

То есть решение всегда принимается коллективно? Случались ли у вас на этой почве ссоры?

Конфликтов точно не было. Если я сомневаюсь в песне, то просто никому ее не показываю. А вот те наработки, которые доходят до группы, уже прошли определенный фильтр. Я не всегда уверен в своем вкусе, поэтому мне полезно и важно получать фидбек. Бывают, конечно, случаи, когда я для себя уже все решил и лишь ищу подтверждения. Например, думаю: какой отличный припев вышел! И отправляю его кому-то в ожидании похвалы. Когда со мной не согласны, внутри обижаюсь, а потом просто не присылаю этому человеку никаких припевов! (смеется)

Думаю, у всех такое бывало.

Абсолютно. Когда ты работаешь над песнями один, велик риск замкнуться и споткнуться — а проблему разделить будет не с кем. Текст — это вообще самая эмоционально затратная часть работы. Поэтому я пишу урывками по 15-20 минут в день и приучаю себя больше читать. Художественная литература любых жанров очень помогает и мгновенно влияет на то, что ты создаешь. За полтора месяца я прочитал четыре книги Стивена Кинга и сразу после этого придумал текст песни про мистику.

Влияла ли на вас таким же образом чья-то лирика?

Если говорить об исполнителях, то это Земфира, Mujuice, Скриптонит, Савва Розанов («Синекдоха Монток» — прим. ред.). А вот поэзию я пока не смог полюбить. Хотя, на каждой странице Пастернака ловлю себя на мысли, что не представляю, как можно такое написать: сложные обороты, игра со смыслами. Чтение его стихотворений — настоящая аналитическая работа.

Вы в детстве очень любили Майкла Джексона и как-то говорили, что визуальная составляющая творчества для вас всегда была очень важна. Какое участие вы принимаете в съемке своих клипов?

Участие принимаю на 1,5%. Два из трех наших клипов снял Олег Трофим. Я каждый раз поражался, как широко, иносказательно он смотрит на наши песни. Когда на площадке я пытался что-то предложить, он очень деликатно отвечал: «Серег, у тебя отличный вкус, ты большой молодец, но снимем мы вот так». Я вообще не понимаю, как устроены съемки, поэтому легко делегирую эту ответственность. Но сейчас у нас лежат два сценария клипов, и, надеюсь, скоро я смогу назвать себя полноценным участником процесса. Джексон с его клипами и правда на меня сильно повлияли, так что очень хочется попробовать себя и в этом.

Помимо Джексона, какие еще музыкальные впечатления юности вы можете вспомнить?

Как-то с братом мы пришли на рынок неподалеку от дачи, и у меня был выбор между кассетой Майкла Джексона и Metallica. Наверное, в зависимости от этого выбора моя музыкальная карьера могла пойти совсем в другую сторону.

Если бы вы выбрали «Металлику»?

Да. Но я выбрал Майкла Джексона, и даже в новых песнях это будет хорошо слышно. Мое детство пришлось на начало 90-х, а начало 90-х в России — это конец 80-х в Америке. Со мной это время останется навсегда. Со мной и с моими ровесниками, которые тоже ностальгируют по 80-м, пишут сценарии и снимают кино про ту эпоху. На последнем сольном концерте в Москве мы даже проработали сценические костюмы: специально для этого ездили со стилистом по секондам и праздничным магазинам, выбирая образы и декор. Темой были американские фильмы 80-х о выпускных.

Дайте угадаю — снова Стивен Кинг?

Да, «Кэрри» была одним из референсов.

Почему вы решили вплотную заняться сценическими образами?

Все из-за «Августа». Нам показалось, что эта песня — идеальный саундтрек к ностальгическому фильму про выпускной, и решили провести презентацию в соответствующем стиле. Чтобы не выделяться на фоне декораций, пришлось подобрать образы под стать. Они помогли раскрепоститься и по-другому получить удовольствие от выступления. Думаю, мы продолжим эту практику.

В каком стиле вы видите группу? Как одеваются участники Sirotkin?

1980-е нам наиболее близки. И мы хотим дальше — и с обложками, и с концертами, и с клипами — углубляться в них.

У вас ведь даже была концертная афиша, стилизованная под постер Stranger Things.

Да, точно! Жена заказала постер у одной художницы и подарила нам с группой, а мы решили взять его на афишу. Stranger Things — один из моих любимых сериалов, даже начальный синтезаторный риф в песне «Выше домов» взят оттуда. Помню, я посмотрел пару сезонов и задумался, какая песня подошла бы этой истории.

И напоследок: с кем из артистов — необязательно российских — вы бы записали дуэт?

Мне очень любопытно что-то сделать с Региной Спектр. Я слушал ее еще подростком, а потом, когда узнал, что она наша соотечественница, мне стало еще интереснее. И, конечно, с другими моими любимыми музыкантами: Брэндоном Флауэрсом, Томом Йорком, Джеймсом Блэйком, Фрэнком Оушеном.

Символично, что у Регины есть потрясающая композиция Apres Moi на «Февраль. Достать чернил и плакать».

Мне она тоже очень нравится!