Mujuice: «Что для одного артиста эффективно, для другого — яд»

В прошлом году вы выступали в основном с электронными сетами. Рады ли вы вернуться на сцену с песенным альбомом?

Год назад я отыграл три рейва, и это было отлично. Безусловно, мне не нравится печальный контекст, в котором они происходили, но это полезно для отечественной сцены: ты можешь делать большое, крутое мероприятие мирового уровня с локальными артистами.

Так что, честно говоря, по сцене не скучал. Подготовка шоу — большая работа, и ее техническая часть носит совершенно не развлекательный характер. Поэтому я бы соврал, если бы сказал, что я этого жажду. С другой стороны, это определенная цена, которую должно заплатить за результат. Увы, на этапе продакшена не хватает ни времени, ни собственной оперативной памяти на новую музыку, что для меня очень непривычно и болезненно.

Поменялись ли как-то ощущения от выступления в том самом печальном контексте?

Поменялись, потому что все очень соскучились по музыке. Теперь это уже не рутинная встреча.

У вас выдался очень продуктивный год — сразу несколько релизов. Как вы работали над ними?

Обычно я работаю в два этапа: первый — наброски, во время второго они лежат и ждут подходящего контекста для доработки. «Меланхолиум», если сравнивать его с обычным моим таймингом, был собран достаточно быстро.

Я бы мог притвориться и сказать, что знаю, как именно происходит творческий процесс, но, на самом деле, понятия не имею. Например, сейчас у меня есть материал, которым бы хотелось заниматься дальше. Обычно бывает как: надо разложить его на столе и попытаться понять, что он значит. Затем в какой-то момент разрозненные элементы паззла складываются в одно целое. Любое мое намерение до этого бессмысленно, но когда я вижу целую картину, то становлюсь заложником своей работы и не откладываю ее, пока не закончу.

У многих исполнителей тактика обратная: очень редкие, но долгожданные релизы. Как вам кажется, это жизнеспособная схема, или сегодня нужно постоянно подогревать интерес аудитории?

В каком-то смысле большие студийные вещи, как «Меланхолиум», — скорее признак того, что я разделяю эту логику. Просто между ними я выпускаю еще и текущий материал. Не думаю, что любая стратегия может быть универсальной: что для одного артиста эффективно, для другого — яд.

Что касается интереса аудитории, то мне нравится держать дистанцию, однако это исходит от моего темперамента. Я одновременно и горжусь, и ругаю себя за это. Оказывай кто-то на меня давление, я бы, может, и выпускал музыку чаще — но мне удалось организовать свою жизнь так, чтобы подобного давления на меня оказать было нельзя.

Вы всегда намеренно держали эту дистанцию?

Это не осознанно продуманная миссия. Мне просто комфортно. С другой стороны, иногда мне хочется быть где-то быстрее, активнее.

А как же соцсети? Инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) у вас довольно активный.

Ну, по чьим-то меркам не очень. Для меня соцсети не являются инструментом продвижения. Хочется — выкладываю, не хочется — нет.

Сегодня в этом выражается некоторая свобода.

Да, но я себя иногда ругаю за это.

Почему?

Думаю, все, что ты не практикуешь сам, кажется со стороны круче.


Расскажите про ваши сценические костюмы — видно, что они всегда тщательно продуманны. С кем вы работаете над ними и чего ждать от шоу Melancholium?

Melancholium — театрализованное шоу, мы решили к нему именно так и относиться: это распространяется и на видеоконтент с лазерами, и на музыкальную часть, и на меня. Прекрасные диадемы делает Дима Шабалин, московский художник, с которым я очень давно хотел посотрудничать. Одежда тоже в основном предоставлена российскими дизайнерами: ODOR, Roma Uvarov Design — все из агентства NOB.

Откуда ваша любовь к диадемам?

Думаю, из «Гамлета». Он мне представляется иллюстрацией меланхолии в психоаналитическом смысле.

Какие еще архетипические образы важны для ваших текстов и для музыки в целом?

Было бы даже низко с моей стороны это проговаривать, потому что они все пунктиром, крупным стежком читаются и повторяются. Я их эксплуатирую не как случайный самоповтор, а как осознанный художественный прием. И мне нравится, когда одни и те же символы оказываются в разных контекстах, в разных конструкциях, сочинениях и означают разные вещи.

Если я повторяю что-то, не стоит считать, что я не придумал ничего нового — просто в соседних песнях одинаковые, на первый взгляд, темы приобретают различные звучания. Это немного похоже на дидактический анализ.

Как думаете, как за 10 лет поменялась электронная сцена в России?

У меня есть склонность отвечать теоретически, но здесь я скажу конкретно. Поменялось все. Очень многое, что мне хотелось видеть в начале карьеры и казалось очевидным — например, фестивали с разнообразным лайнапом — сейчас это стало нормой, хотя 10 лет назад всем казалось сумасшествием. Во-вторых, я очень хорошо помню, как после шумного старта с альбомом Downshifting мы стали понемногу турить — более одиноким я себя никогда в жизни не чувствовал. Не было никого — я имею в виду маленькое коммьюнити, группу, в которой мы могли бы дружить, общаться.

Но если говорить о рынке, который выходит за пределы этого узкого круга, то его просто не существовало. А сейчас он есть, и он огромный. Так что я завидую и молодым музыкантам, и нынешним школьникам: у них есть готовая налаженная структура. Для каждого найдутся свои фестивали.

Кого из молодых исполнителей вы выделяете, а кого не понимаете?

Моя выборка не настолько репрезентативна и широка, чтобы я мог столкнуться с тем, что не пойму. Алгоритмы создают вокруг нас пузырь, из которого сложно узнать что-то новое. Но мне нравятся многие из этих инструментов: одни работают достаточно релевантно, а некоторые и вовсе феноменально. При том что у меня очень эклектичный вкус, который сводит с ума любые алгоритмы.

А куда вы ходите слушать живую музыку?

Стыдно сказать, возможно, это профдеформация, но я не из тех, кто в свой выходной пойдет на концерт. Я лучше выберу встречу с друзьями.