Вечернее чтение: любовные и дружеские письма Марии Каллас

В числе постоянных корреспондентов Марии Каллас был Леонидас Ланцзунис, ее крестный отец и близкий друг. Ему она поверяла все свои тайны, тревоги, сомнения. Он один из немногих, кто знал о ее сложных отношениях с матерью и старшей сестрой. Это письмо датировано ноябрем1950 года: позади у Калласуже несколько триумфальных сезонов, впереди – стремительный взлет и мировая слава лучшей оперной певицы своего времени.

ЛЕОНИДАСУ ЛАНЦЗУНИСУ
по-английски
3 ноября 1950

Дражайший Леон, ...грандиозная новость.Тосканини пригласил меня участвовать в важном представлении памяти Верди в сентябре 1951-го с оперой «Макбет». Это большая честь, правда? Как ты, наверное, знаешь, он не мог найти сопрано на Леди Макбет, пока не услышал меня. Ты рад, дорогой крестный? <...>Я надеюсь скоро тебя увидеть. Я, правда, думала провести как минимум две недели с мужем, но теперь, с новой оперой и Тосканини, у меня совсем нет времени. <...> Что до моей сестры, я старалась как могла, а в награду лишь получила оскорбления, так что к черту все это – ей давно пора работать, – не из-за денег, но чтобы очнуться и понять: реальная жизнь – это не только романы, слезы и разные приятные моменты. <...> Что думаешь? Что до моей матери, я сделала для нее все, что могла, в этом году. В конце концов, у нее тоже есть муж. Если бы она не тратила все свои деньги на путешествия, может быть, больше бы оставалось на жизнь. Помнишь, как четыре года назад она приказала мне дать ей $750 – у меня тогда не было ни гроша, и мне пришлось их занять у тебя. <...> Леон, она тут прислала мне ужасное письмо... <...> Она считает, что произвела меня на свет, чтобы я содержала ее. Эти слова, извини, стоят у меня поперек горла. <...> Конечно, я буду стараться делать для них все, что могу, но я не позволю им заходить так далеко. Мне надо обеспечить и собственное будущее. Я хочу своего ребенка... <...>Наилучшие пожелания от моего мужа вам обоим, а яцелую тебя и Салли тоже очень, очень крепко. Мария

1957

Один из самых драматичных моментов в карьере Марии Каллас – судебное разбирательство с бывшим менеджером Эдди Багарози, который заключил с ней эксклюзивный договор в 1947-м. Несмотря на то что в течение нескольких лет они даже не общались, Багарози претендовал на процент от всех гонораров Марии, а также на возмещение расходов, которые он якобы понес, работая на нее, – всего около $300 тысяч. Письмо адресовано американскому адвокату певицы Уолтеру Каммингсу, который должен был урегулировать иск во внесудебном порядке.

УОЛТЕРУ КАММИНГСУ
по-английски
1 ноября 1957

Дорогой Уолтер, я только что получила твою телеграмму и удивлена, чтоты не понимаешь, как важен мой концерт в Техасе. Рискуя новым скандалом, я ни в коем случае не могу его отложить. И я должна буду вернуться в Италию самое позднее 23 ноября, чтобы начать репетициив Ла Скала. Как суд не может понять, какой моральный ущерб мне нанесен, а также и финансовый? <...> Ты уже представляешь, какой скандал следует за каждой моей отменой по болезни, – так представь, что будет из-за процесса. Об этом не может быть и речи! На карту поставлены мое имя, моя репутация, моя карьера. Ты должен донести это до сведения судьи Ла Бюи и дать ему понять, какой серьезный ущерб уже нанес мне этот процесс. <...> Разве ты не понимаешь, что это будет моим концом? Если на то пошло, я предпочту, и это будет не так разорительно, заплатить ему 10% от всех моих контрактов. Уолтер, ты должен понять всю серьезность этой ситуации. Ты должен убедить судью, что мы имеем дело с шантажистами, которых давно надо отдать под суд.

<...> Я не могу позволить себе новых скандалов, бесконечно откладывая или отменяя свои спектакли. <...> С любовью, Мария

1968

Письмо-мольба. Каллас еще не знает, что у Аристотеля Онассиса серьезные намерения относительно женитьбы на бывшей первой леди США Жаклин Кеннеди. Их знакомство началось еще при жизни президента Кеннеди – в октябре 1963 года, когда Жаклин гостила на яхте «Кристина».

АРИСТОТЕЛЮ ОНАССИСУ
по-английски

Париж, 30 января 1968 Аристо, любовь моя, знаю, сколь бедным станет этот подарок на твой день рождения, но должна признаться тебе – после восьми с половиной лет наших совместных странствий – я счастлива сделать это признание из самых глубин моего сердца. Я горжусь тобой. Я люблю тебя и телом, и душой и сейчас хочу лишь одного – чтобы ты почувствовал это. Бог дал мне обрести призвание и достигнуть вершин в моей трудной карьере. Но главное, он дал мне Тебя, за что я не перестаю благодарить небеса.

<...> Наверное, я слишком горда, чтобы признаваться в этом, и все-таки знай, что тебе одному предназначено мое дыхание, разум, чувство достоинства, вся моя нежность. И если быты мог читать в душе моей, то увидел бы там себя – самого сильного, самого богатого во всем мире. Нет, это не детский лепет, не ребячество с моей стороны. Это письмо женщины израненной, исстрадавшейся, много всего пережившей и отдающей тебе чувства столь свежие и юные, каких онаникогда еще не испытывала. Не забывай об этом и всегда старайся быть нежным со мной – таким же, как в те дни, когда ты сотворил из меня Царицу мира. <...> Я твоя – и твори из меня все что захочешь. Твоя душа Мария

До официального объявления о бракосочетании Аристотеля Онассиса и Жаклин Кеннеди остается несколько месяцев. Воспользовавшись очередной размолвкой, Онассис предлагает Марии покинуть яхту «Кристина». Больше она сюда не вернется. О своих переживаниях певица пишет Эльвире де Идальго – своему педагогу и близкой подруге.

ПРОДОЛЖЕНИЕ В ЯНВАРСКОМ НОМЕРЕ HARPE'S The Symbol.