Сердце отца отдано дочери, сердце матери — революции: кинокритик Анна Филиппова об одной из главных премьер фестиваля Beat Film Festival

«Снимок семьи» (в оригинале — рентгеновский снимок, Radiograph of a Family) — фильм документалистки Фирузе Хосровани, которая уже много лет исследует тему исламской революции 1979 года в Иране и глобального культурного слома, который тогда произошел. В 1970-е Иран окончательно разделился надвое, и противостоящие друг другу стороны уже никак не могли ужиться в одной стране, — настолько радикально отличались их ценности. Для Фирузе этот водораздел проходил не только между абстрактными западниками и «антиглобалистами», но и непосредственно внутри семьи. Демаркационную линию можно было прочертить прямо за обеденным столом, и она проходила бы между ее отцом и матерью.

Хуссейн, отец документалистки, — а на момент повествования просто маленькой девочки, получил медицинское образование на западе (рентгенолог) и сделал там отличную карьеру. Светская Европа 1960-1970-х с ее легкомысленными суаре, новой, неприкрытой сексуальностью и свободой выбора для человека с западными ценностями, безусловно, выигрывала по сравнению с Ираном, даже дореволюционным. Именно западные ценности по дефолту исповедовала тогда иранская элита, — у руля страны до 1979 года был Мохаммед Реза Пехлеви, который безуспешно пытался порвать со многими исламскими традициями, мечтал о «великой цивилизации» и модернизационном рывке, который приведет Иран к тому же уровню благосостояния, что и у западных стран.

Парадоксально, но западник Хуссейн знакомится с девушкой Таи, своей будущей женой, по переписке, — вполне в рамках консервативной традиции. Она выходит за него замуж, увидев лишь один раз на фотографии. Таи приезжает в Швейцарию, где живет Хуссейн, и переживает настоящий шок: фанатично религиозная девушка, она с ужасом наблюдает за европейской «распущенностью». Таи не может заставить себя ассимилироваться даже когда дело доходит до, казалось бы, мелочей, — например, желания мужа сделать совместное фото. Мусульманка не должна снимать чадор в присутствии постороннего мужчины, пусть он и фотограф.

Хосровани мастерски работает с темой частной и коллективной памяти, погружая зрителя в контекст через яркие, говорящие детали. Например, с помощью закадрового голоса она реконструирует диалог родителей: вот Хоссейн приглашает Таи в постель, чтобы провести с ней первую брачную ночь. В этот момент набожная девушка отчаянно ищет направление Мекки и расписание утреннего намаза. «Намаз будет перед рассветом, а я точно не дам тебе уснуть до этого времени», — подтрунивает Хуссейн. Ей, в отличие от мужа, не кажется это романтичным. Шутки вокруг религии неуместны.

Хуссейн не пытается сделать из Таи девушку прогрессивных взглядов, — никакого прессинга и желания перевоспитать жену. Странно, что их вообще держит вместе? Через закадровые диалоги проглядывает полное непонимание супругами друг друга. Между ними пропасть, заполнить которую не могут ни поездки на лыжные прогулки в Альпы, ни разнообразные аттракционы западного мира. Когда Таи узнает, что беременна, она уговаривает мужа вернуться в Иран. Сложно представить, как человек, настолько преданный светским ценностям и привыкший к европейской жизни, может согласиться вернуться в консервативную страну, к тому же находящуюся в политическом кризисе. Иран на тот момент страдает от чудовищного расслоения: народная революция не за горами, и происходит она под эгидой радикальных исламистов, — вскоре после того, как Хуссейн с Таи возвращаются на родину. Для него это возвращение в прошлое — пытка, и единственное желание отца состоит в том, чтобы оградить дочь от происходящего вокруг, постараться хотя бы создать подобие беззаботного детства для нее. Таи, наоборот, нашла себя: ее уносит за собой революционный вихрь. Еще до революции она была преданной фанаткой Али Шариати (один из идеологов Исламской революции), а после рокового 1979 года и вовсе идет учиться стрелять из гранатомета и метать гранаты. Маленькой девочке Фирузе снится, как мама погибает на иракском фронте (в 1980 году начинается кровопролитная война с Ираком), потому что целыми днями она пропадает в военном лагере. «Снимок семьи» наполовину состоит из хроники, и образ закутанных с головы до ног в черную ткань женщин, которые ходят строем и учатся стрелять из автомата ради победы Исламской революции, — один из самых впечатляющих (и жутковатых) в визуальной канве фильма.

Таи окончательно начинает говорить лозунгами и обобществленном языком масс. «Я просто уже не понимаю, о чем ты говоришь», — признается Хуссейн, которого страшно расстраивает происходящее. Он уговаривает ее вернуться в Европу, получить там образование и ассимилироваться, но Таи ни в какую не соглашается: она не видит для себя возможности стать частью западного общества. К тому же, она слишком сильно его презирает, чтобы такую возможность вообще рассматривать. Таи пытается стереть остатки своего «европейского» прошлого: рвет на кусочки фотографии, которые Хуссейн делал на ручной фотоаппарат. Из мусорного контейнера их достает дочь, — и складывает обрывки в картинки, дорисовывая недостающее. Маленькая Фирузе, чьи родители переходят на непонятный для нее французский, когда говорят о политике, вынуждена многое дорисовывать. Почему мамы нет дома? Почему они с отцом постоянно не согласны? Почему она молится постоянно, а он — никогда? Почему все новые подруги мамы похожи на нее, — черный чадор, решительный взгляд, на все готовы ради торжества революции? Так ребенок впервые сталкивается с политикой, еще не зная даже такого слова, «политика».

Описанный в «Снимке семьи» внутрисемейный конфликт, который продолжает конфликт государственный, не уникален для Ирана. Семья в данном случае — просто оптический инструмент, через который препарируется большая трагедия: невозможность услышать друг друга и договориться. Кажется, именно это лежит в основе любой революции, — которая по-прежнему не стоит слезинки ребенка.

Премьера фильма «Снимок семьи» пройдет 5 июня В 17:00 в кинотеатре «Иллюзион».