Героин и никакого шика. Как фильм «На игле» не пытался, но создал моду 90-х
Фильм Trainspotting («На игле» в русской адаптации) по одноименному роману Ирвина Уэлша вышел на экраны четверть века назад — время, вполне достаточное, чтобы оценить влияние работы Дэнни Бойла на мировую культуру. Пользуясь случаем — днем рождения режиссера — пробуем это сделать.
В понятие мировой культуры мы включаем и моду: хотя перед съемочной группой не стояло задачи снять модное кино, у нее это парадоксальным образом получилось. Парадоксальным — потому что едва ли главные герои что романа, что фильма вообще задумывались о своем внешнем виде. Исключение составляет здесь разве что Больной в исполнении Джонни Ли Миллера, который весь фильм доказывает превосходство Шона Коннери над другими агентами 007 и в меру сил пытается ему подражать (вспомним его «шпионское» приспособление в каблуке для очередной дозы). Тем не менее, социальная драма о неблагополучном Эдинбурге сегодня выглядит более чем актуальной.
Из откровенно социального в экранизации — монолог Рентона, произносимый на фоне величественных гор. В нем главный герой рассуждает о том, почему у него нет причин гордиться Шотландией: «Мы даже не смогли найти себе нормальных колонизаторов». Вещественный мир фильма работает на понимание контекста куда лучше прямо произносимых слов. Эдинбург конца 80-х — место действительно не самое привлекательное, и его реальных жителей, особенно из описанного в «На игле» контингента, мы бы увидели абсолютно безликими. Как говорил сценарист фильма Джон Ходж: «Люди, зависимые от героина, понятия не имеют, шикарен он или нет». Впрочем, художница по костюмам Рэйчел Флеминг не искала легкого пути. Образы подчеркивают индивидуальность персонажей, а их смена всегда логически обоснована сюжетом.
В начальной сцене мы встречаем Рентона в его образе «до» завязки, в финале, в Лондоне — в образе «после». Здесь уже никаких скинни, обрезанных футболок и гранжевых рубашек в клетку — вполне презентабельный для начала 90-х комплект из синего денима. Единственный раз, когда он надевает костюм — на судебном заседании. Тут наше внимание акцентируют на неестественном для героя «прилизанном» образе зависимого, ставшего на путь исправления. Начищенные (наверняка мамой) ботинки в противовес расшнурованным кедам adidas Обрубка. Последний, в отличие от Рентона, все же попадает за решетку. Все это лицемерие рифмуется с концовкой, когда главный герой «становится как все» и «выбирает жизнь», стащив перед этим крупную сумму у друзей.
Уже упомянутый Больной при страстном желании походить на знаменитого земляка Коннери откровенно нелеп в своих попытках: ему негде достать хорошо сидящий костюм, а вместо белой сорочки — всегда яркие футболки не первой свежести. Наиболее цельным оказывается образ Бегби, алкоголика, не контролирующего агрессию. В отличие от приятелей, он не страдает героиновой зависимостью и может себе позволить потратиться на поло Fred Perry или джемпер Pringle of Scotland, причем обязательно вызывающего цвета. Получается настоящий слепок экпохи и воплощение футбольного фаната-дебошира.
Во время подготовки к съемкам Флеминг — тогда активно работавшая над музыкальными клипами — раз за разом пересматривала видео популярных групп того времени, и, конечно, песни многих из них мы слышим в саундтреке. На экране в итоге получилась причудливая временная смесь. На провинциальной дискотеке еще задорно звучит Blondie, герои обожают Игги Попа (с него списан иконический образ Рентона со скинни и Converse — см. сцену «Худший туалет в Шотландии»). Тем временем в Лондоне уже вовсю танцуют под хаус и техно — и пергидрольный блонд Больного куда больше перекликается с обликом модных столичных рейверов. Тогда музыкальные субкультуры действительно создавали модный ландшафт и обладали огромным влиянием — сегодня этот феномен представлен лишь набившими оскомину «корами».
Молодое поколение представлено в фильме школьницей Дайан, которая не различает Игги Поппа и Дэвида Боуи и произносит знаменитое: «Музыка меняется. Наркотики меняются». Любопытно, что играя раскрепощенную бунтарку ночами, днем она — примерная дочь в школьной форме. Она слабо представляет, как живут Рентон и его друзья. И при этом именно ей в картине достается образцовый лук в духе «героинового шика», практически точь-в-точь списанный со сверкающей комбинации Кейт Мосс. И в этом (вспомним слова Ходжа) тоже есть некоторое лицемерие, напоминающее о романтизации модным истеблишментом очень страшной болезни. Думается, что именно это делает «Трейнспоттинг» по-настоящему модным — стремление показать неприглядную реальность, не ограничивая себя при этом исторической точностью и клише.
Главное же доказательство культового модного статуса «Трейнспоттинга» надо искать в сегодняшнем днем. Мода меняется бесконечно быстро, но изменения эти всегда опираются на опыт прошлых поколений. Проведем нехитрый мысленный эксперимент: попробуем представить героев в современных нам коллекциях. Обрубка — во вселенной Gucci Алессандро Микеле, Рентона — в Dior или Saint Laurent Эди Слимана. Самый настоящий, абсолютно естественный шик без героина, который хотелось бы увидеть.
