Хотя новость о том, что Валерий Тодоровский снимает драму о жизни Большого театра, появилась почти три года назад, когда перед кино еще настойчиво не ставились патриотические задачи, «Большой» идеально вписался в текущий тренд прославления лучшего, чем может или могла гордиться Россия. А именно космосом и балетом, в которых мы были впереди планеты всей. Про космос нам только что показали «Время первых», видимо, пришел черед балета.
Дочь шахтера: фильм Тодоровского о Большом без стекла в пуантах и кислоты в лицо
11 мая в прокат выйдет долгожданный «Большой». Про фильм о легендарном театре, из которого регулярно хочется сбежать, чтобы потом виновато вернуться, рассказывает Геннадий Устиян
Трудно представить более подходящего для такой темы режиссера, чем Валерий Тодоровский. Он один из лучших российских киностилистов (в хорошем смысле) и едва ли не единственный наш режиссер, кто умеет снимать, страшно сказать, элегантно. Тем более жалко, что снимает он крайне редко и медленно: последний его полнометражный фильм «Стиляги» вышел аж девять лет назад, а со времени предыдущего проекта – сериала «Оттепель» — прошло четыре года. Тем обиднее, что «Большой» оказался почти по-советски осторожным в отношении своего заглавного героя.
Большой еще в СССР называли змеиным клубком. Жуткие истории о подброшенном в пуанты стекле и закулисных интригах за главные партии только подтверждались в последние годы: в 2013-м художественному руководителю балетной труппы Большого Сергею Филину плеснули кислотой в лицо, а в 2015-м вышел документальный фильм Ника Рида и Марка Франкетти «Большой Вавилон» с интервью с реальными участниками ежедневной драмы, которой является работа в труппе главного театра страны.
Тем больше потрясает удивительная травоядность картины Тодоровского и отсутствие в ней реального конфликта. Это, конечно, не полное отсутствие драмы, а неточно сформулированная ее суть. Не совсем понятно, отчего так страдает Юля Ольшанская, девочка из города Шахтинска (отец — шахтер, мать – фасовщица), когда она вечно пытается сбежать из Большого. В карьерном пути героини Маргариты Симоновой нет ничего специфически «балетного» — так могла бы быть рассказана история любой провинциалки, покоряющей Москву, модели или ткачихи. Ближе к финалу есть сцена, в которой брат Юли говорит, что тоже хочет за ней переехать, а она его отговаривает: «Великих в Москву вагонами привозят». Это говорит девушка, которую взяли в главную балетную академию страны по знакомству даже не с первого семестра, бесплатно учили и с первых же уроков вели на партии примы, потому что чудаковатая и страдающая болезнью Альцгеймера преподавательница Галина Михайловна Белецкая (Алиса Фрейндлих) увидела ее потенциал. Майя Плисецкая бы обзавидовалась. При этом выглядит и одевается Юля так, будто ей в лучшем случае место в бурлеске, а не среди великих прим одного из главных театров мира.
Фрейндлих, конечно, переигрывает здесь всех. «Большой» делится на две примерно равные части. Первая посвящена годам в академии, вторая – собственно дебюту в театре. То есть Большой здесь скорее мечта, чем ежедневная рутина или место работы. Благодаря Фрейндлих первую половину фильма даже можно назвать комической: ее Белецкая, глядя на новеньких, бурчит: «Понабрали по объявлению. Дуры безымянные. Умереть не с кем», — и когда нужно решать вопросы, идет прямиком в Кремль, к людям во власти, с которыми когда-то спала. Юлия же Ольшанская теряет девственность с первым попавшимся парнем из электрички, как будто подтверждая слова своей наставницы: Большой измельчал, а вместе с ним и работающие в нем люди.
Вторая часть уходит в мелодраму и совсем все запутывает. Из Франции приезжает новый худрук Антуан Дюваль (Николя Ле Риш) – стареющий неудачник, использующий свои заграничные командировки для измен жене с молодыми амбициозными балеринами. Тут фильм совсем скатывается в дешевый мусор, в «Черного лебедя» для бедных. Как учил Юлю наставник из Шахтинска, другой опустившийся танцовщик Потоцкий (Александр Домогаров): «Шампанское не пей, только коньяк», восходящая звезда пьет коньяк бутылками, причем исключительно из горла.
К финалу фильм совсем теряет мысль, которую вроде бы пытался проговорить в начале. Хотел ли Валерий Тодоровский показать разрушенную жизнь провинциалки, которая поняла, что ошиблась с выбором профессии? Нет, хотя Юля время от времени непрофессионально взбрыкивает и сбегает из театра, именно когда она нужна на прогоне, но каждый раз обреченно возвращается. Может быть, это фильм о жестокости профессии? Нет, максимум, на что способны соперничающие балерины, это быстро перекинуться парой колкостей перед выходом на сцену. Никаких стекол в пуантах и интриг, никакой, слава тебе господи, кислоты в лицо. Может, все-таки это история великой дружбы, которую разрушила сцена? Вроде нет, тема отношений будущих соперниц Юли и Карины показана вскользь, никакой тоски по потерянному раю здесь не видно. Разрушенный преданностью работе великий роман? Его тоже нет: парень из электрички быстро исчезает из кадра. Иногда кажется, что фильм состоит из случайных сюжетных линий, которые никак не выстроятся в историю. Главной героине плохо, она мается, но непонятно чем. Возможно, она смутно начинает осознавать то, что ей твердила в детстве Белецкая: балет измельчал, больших личностей нет и не предвидится, а работа балерины – одно физическое упражнение до пенсии (не то чтобы Юля тянется, например, к книгам — совсем нет, скорее к бутылке). Как будто за почти три года съемок фильм и сам выдохся, перегорел или, если хотите, расползся. «Выбери того, для кого ты танцуешь», — учит Юлю французский мэтр. Кажется, Тодоровский его не послушался.