Актеры и режиссеры — о самых забавных, нелепых и странных случаях на фестивале «Кинотавр»

Актриса, обладательница приза за лучшую женскую роль, фактически символ «Кинотавра» – и нового русского авторского кино.

Когда мы приехали в Сочи с «Русалкой», полезли с Цыгановым в море, наткнулись на какую-то железную конструкцию и перепачкались в мазуте. Когда приезжала с фильмом «Я буду рядом», мне дали люкс для новобрачных, весь в красном бархате и подушках-сердечках, и горничные после уборки подмигивали одинокой мне. Я уже не говорю о том, что каждый раз весь фестиваль вместе с организаторами перед вылетом ищет мой паспорт, который я, как правило, теряю уже в первый день. Но лучшая история, наверное, случилась на предпоследнем «Кинотавре». Перед закрытием я решила: «Специально возьму рейс в Москву попозже. Пусть все пьяницы с утра улетят, а я спокойненько высплюсь». Встаю и понимаю, что мне ну очень нехорошо: без темных очков выйти нельзя. Страшная жара. Смотрю – в бассейне никого. Думаю: «Сейчас нырну – и будет гораздо лучше». Прохожу и слышу, что меня не могут пустить, потому что в бассейне сейчас какие-то работы. Но я не унимаюсь: «Вы что, не понимаете? Мне нужно срочно окунуться – и я уйду. Я ничего вам там не напорчу, а потом можете делать что хотите». Мне говорят: «Нет, мадам, мы вас не можем пропустить». Я снимаю очки. Показываю им свои глаза и спрашиваю: «А теперь вы понимаете?» У меня, видимо, был такой вид, что они захохотали, а в этот момент я почему-то, знаете, с такой смелостью – раз! – и мимо них прохожу и несусь к этому бассейну. Они кричат: «Туда нельзя!» и что-то про кроссовки. А я в кроссовках. Я говорю: «Да пожалуйста» – и разуваюсь. Иду такая уверенной походкой и в какой-то момент понимаю, что прилипла. Они, значит, тоже делают паузу. И тут выясняется, что они красят бассейн, покрывают его какой-то маслянистой полупрозрачной коричневой мастикой. Смотрят на меня, я на них. Отлипаю от этой штуки, думаю: «Ну какой у меня выход из этой ситуации?» И принимаю решение, что мне все равно нужно окунуться: у меня просто нет другого выхода. Прохожу, отлипая, туда, к бассейну, и погружаюсь. И дальше минут 15 они боялись от меня отойти, в общем, сторожили, ржали страшно и говорили: «Ждем вас, Машенька, в следующий раз».

Фотограф, 10 лет назад триумфально вернувшийся в актерскую профессию. Сегодня «Кинотавр» трудно представить без него.

В один из первых моих «Кинотавров» на завтраке ко мне подходит журналист Борис Ноткин и говорит, что ему нравятся мои фильмы и он хотел бы сделать со мной интервью. Я смотрю на него удивленно. Он спрашивает: «Вы не против?» Я думаю: «У меня всего два фильма, причем один еще не вышел. Забавно». Отвечаю: «Давайте, конечно». — «Хорошо, Андрей, тогда мы с вами свяжемся». Гляжу на него в недоумении, а он продолжает: «Ну вы же Звягинцев?» К счастью, больше на фестивале меня ни за кого не принимали – ну, может, только за какую-нибудь голливудскую звезду. Вообще, «Кинотавр» – такое место, что там ранги не имеют значения. Люди снимают мундиры и надевают шорты, а в шортах мы все, как бы сказать, равны. По жизни я человек глубокий, содержательный, с богатым внутренним миром. (Смеется.) Но как только оказываюсь на фестивале, я как несдержанный ребенок. Помню, в 2014-м, когда был такой хороший феминистский конкурс – Мещанинова, Никонова, Люба Мульменко, Нигина Сайфуллаева, – мы с Наташей Мещаниновой и другими друзьями встретились и спонтанно начали играть в поступление на актерский: вся компания была приемной комиссией, а я – абитуриентом. Марина Александровна Разбежкина давала мне задания, я носился по фойе гостиницы и всех, кто проходил мимо, включал в свои этюды. На «Кинотавре» происходит сближение с огромным количеством талантливых людей, от взаимодействия с которыми ты и сам себя ощущаешь талантливым. И тогда уже – искры во все стороны.

Актер, в прошлом году получил приз за лучшую мужскую роль в фильме «Сердце мира» – и вслед за ним сразу несколько приглашений на пробы.

В 2014 году мы приезжали с фильмом «Комбинат "Надежда" и перед закрытием решили сходить на пляж. Искупались и пошли переодеваться для церемонии. Подниматься голыми по ступенькам центрального входа на глазах у прессы нам предсказуемо не хотелось, и мы пошли понизу. Чтобы сразу в лифт – и подняться. Там охрана, все перегорожено. "Пожалуйста, можно я сейчас быстро заскочу? Мне нужно переодеться", – спрашиваю. И тут охранник произносит гениальную фразу: "Здесь будет закрытая вечеринка закрытия". "Отлично, вот у меня билет на эту вашу вечеринку". – "А она еще не началась". – "Я знаю, мне нужно просто два шага сделать, переодеться – и я сюда вернусь". Но человек больше ничего не мог сказать, кроме "закрытой вечеринки закрытия". Ну что, я постоял-постоял и пошел в мокрых плавках через главный вход. Через четыре года мы вернулись в Сочи с фильмом "Сердце мира" – и, помню, день закрытия начался тоже довольно буднично: кажется, мы с монтажером фильма Дашей Даниловой решили выбраться в магазин. И видим – подъезжает машина с жюри, которое, вероятно, вернулось с финального заседания. Выходит наш друг, председатель жюри Попогребский, здрасьте-здрасьте, с Даниловой это самое, и никакого вида не подавал, что у нас Гран-при и у меня приз за лучшую мужскую роль. Абсолютная могила. И я совершенно не ожидал, что мне что-то дадут. Сидел себе и думал: "Поскорее бы на закрытую вечеринку закрытия".

Режиссер, первый раз приехала на «Кинотавр» корреспондентом канала «Культура», второй – уехала с Гран-при за фильм «Хороший мальчик».

Когда я приехала с фильмом, нас, помню, показали первыми в программе – как бы на разогреве у более сильных ребят. Своего артиста Михаила Олеговича Ефремова я буквально вытащила из номера и почти на руках донесла до Зимнего театра – до волшебной комнаты, где у всех авторов перед премьерой идет успокоительно-терапевтическое чаепитие с программным директором Ситорой Алиевой и Александром Ефимовичем Роднянским. Михаил Олегович тут же придумал, что ему нужно срочно позвонить Диме Быкову, и пусть тот напишет какие-то стихи для премьеры «Хорошего мальчика», а он их прочитает на сцене. Ну не бывает сочинения стихов на такой скорости – пока мы будем идти 20 метров из этой комнатки на сцену. Но Быков написал Ефремову смс, стихи были матерные, продюсеры упали в обморок. Однако Михаил Олегович честно их со сцены прочитал. Потом я услышала, как фильм принимает зал, смеется в правильных и неправильных местах – и все, для меня большего счастья не было. Призы уже были не важны. Мы с Семеном Трескуновым, который у меня сыграл главную роль, сидели на закрытии довольно расслабленные и спорили, кому достанется главный приз. Сошлись на том, что оба болеем за «Ученика» Серебренникова. И тут – па-ба-ба-бам! Такой триумф внезапный. На следующий год я приезжала уже с коротким метром. Надо было подняться на сцену и представить кино – элементарная, казалось бы, вещь. Но я была на шестом месяце беременности, на высоких каблуках, в коротком платье, и там был выстлан такой коварный черный бархат на гладкой сцене. В общем, я поскользнулась и грохнулась. Было не столько больно, сколько просто смешно. Таков он, «Кинотавр»: то взлеты, то падения – причем совершенно буквальные.

Фото: ИЛЬЯ ВАРТАНЯН
Стиль: ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАНОВА
Текст: ОЛЬГА ШАКИНА