Антон Белов, Павел Пепперштейн и Дмитрий Озерков — о том, что говорит о Москве и москвичах скандал вокруг работы Урса Фишера

The Symbol попросил экспертов — искусствоведов, художников и руководителей музеев — ответить на вопрос: действительно ли такая острая реакция есть лишь обывательский взгляд и нежелание углубляться в суть метода художника, или же это результат более сложных процессов.

Это не столько реакция на работу Урса Фишера, сколько реакция на появление абсолютно нового публичного пространства в Москве. Все скульптуры и памятники последнего времени вызывают общественную дискуссию, а здесь мы наблюдаем появление скульптуры, которая не посвящена исторической личности, событию, а просто является примером абстрактного искусства. К тому же она установлена временно и после нее будут появляться другие работы.

Это большое событие для Москвы и жителей, которые пока к тому не привыкли. Но я уверен, что скоро привыкнут. Полагаю, что необходимо было по-другому выстроить коммуникацию: предварительно больше рассказать про художника, эту работу, ее историю. У людей, с одной стороны, есть ощущение, что с ними не ведут коммуникацию: ни городские власти, ни культурные институции, ни представители искусства. Поэтому из этой истории необходимо извлечь, что необходимо тщательнее рассказывать, давать максимум информации разным аудиториям.

С другой стороны, мы видим, что современное искусство работает, побуждает к обсуждению, поиску информации о художнике, институции, работах, о городской скульптуре как феномене. Это говорит, что жителям небезразличен не только город, но и то, что в нем происходит.

Урс Фишер, несомненно, важный скульптор. Появление его работы в Москве можно только приветствовать. Жаль, что установлена она временно, потому что это очень хороший и визуальный, и смысловой противовес работе Зураба Церетели, которая вызывает с ней интересный контраст, диалог между Востоком и Западом, между абстрактным и реалистическим искусством. Мне кажется, что большинство москвичей просто не готово к появлению в удобном им пространстве такого рода искусства. Архитектура и декор Москвы всегда были нацелены на создание комфортной среды обитания. Понятно, что у людей не знакомых с современным искусством и творчеством современных художников, такая скульптура может вызвать дискомфорт и несварение желудка. Мне кажется, что в любом случае такая организация, как V-A-C, сделавшая важный проект по реставрации забытого уголка в центре Москвы, не должна слушать мнение москвичей, когда она устанавливает ту или иную скульптуру. Мне кажется, что институция такого уровня должна задавать планку: посмотрите на такую скульптуру, на такую инсталляцию, на такое произведение. Не нравится — ради бога, она уедет потом, но если нравится, она вызовет у вас какие-то чувства, эмоции и заставит вас поделиться этим с другими людьми.

В Петербурге, я боюсь, ситуация была бы в каком-то смысле еще хуже, потому что здесь важен статус пространства. Когда мы ставим скульптуру в Эрмитаже, в Большом дворе Зимнего дворца, это вызывает определенную реакцию, определенные эмоции, но мы всегда стремимся найти разные по стилю и жанру скульптуры. Кому-то это нравится, кому-то не нравится, но в каком-то смысле музей определяет, что является искусством, а что нет. Потому-то общество именно музей наделило такой функцией. Когда же скульптура ставится в городском пространстве, то у города возникает иллюзия, будто горожане сами должны голосовать за то, что здесь должно стоять. Если опросить горожан, то им понравятся котики, цветочки и закат. И тогда все искусство, которое нужно показывать в городском пространстве, будет только об этом. Это будет искусство глупое, пошлое и бессмысленное, зато оно будет выглядеть радостно, приносить удовольствие и создавать зону комфорта. Никакой проблематики оно нести не будет, потому что людям не хочется думать о проблемах. Мы знаем примеры и в Краснодаре, и в Перми, когда скульптуры современных художников, поставленные на частные деньги в публичном пространстве, разрушались и уничтожались горожанами. Это типичный признак незнания, непонимания, неумения ценить, то что выставляется. Это лень и отсутствие любопытства.

Я уповаю на то, что фонд V-A-C продолжит свое дело и следующие скульптуры будут еще острее восприниматься и вызывать еще большую полемику.

Я не усматриваю ничего предосудительного в том, что скульптура Урса Фишера на некоторое время инсталлирована в центре Москвы. Учитывая временный характер этой конструкции, это вряд ли повод для паники. При этом я думаю, что жители Москвы (вкупе с известными юмористами) совершенно правы в том, что они узнали в этом монументе изображение говна. Такого рода городские скульптуры, особенно распространенные в странах, где говорят на немецком языке, мы с Сергеем Ануфриевым когда-то предложили называть «шайссе-скульптурен». Для немецкоговорящих стран говно имеет особое структурирующее значение. Я не согласен с теми защитниками современного искусства, которые утверждают, что опознавание этой скульптуры жителями в качестве говна свидетельствует о низком уровне культуры. Скорее наоборот, это трезвое узнавание говорит о том, что население нашего города еще не вполне утратило остатки здоровой интуиции. Впрочем, говно по природе своей не агрессивно, это ведь удобрение, а удобрение делает людей добрее. Будем надеяться, что именно таковым будет воздействие грандиозного фекального столба, громоздящегося в центре столицы. Чтобы придать этому монументу дополнительную сказочность, я бы назвал его «Говно Медведя-Рыбака». Ибо именно так (Медведь-Рыбак) можно перевести имя автора — Урс Фишер.

Люди всегда начинают нервничать, когда видят что-то незнакомое, с первого взгляда непонятное, что не вписывается в их некое представление и заставляет заняться интерпретацией. И это касается не только современного арта, который мы видим в Tate Modern или «Гараже» – многих раздражают балеты Марко Геке, бесят сооружения Кенго Кумы, не дают им спать и так далее. И всегда хочется в ответ задать вопрос: «А вы уверены, что вам нравятся старые мастера? Вы точно верно поняли портреты Дюрера или "Вознесение Богородицы" Тициана?»

С «Глиной» Урса Фишера – та же история, кто-то видит в этой работе творческий процесс, который подобно реконструкции «ГЭС-2» вот-вот завершится, а кому-то она напомнила только экскременты. Понятно, что все эти ассоциации намного больше говорят об их носителях, чем о художнике, жалко только, что громче кричат именно вторые.