Нормально, Григорий!
Он говорит, что с бородой ему хорошо: в метро давно перестали узнавать. А то раньше чуть что – привет, Черная Молния! Борода у него не хипстерская, которую подравнивают по утрам в ароматном барбер-шопе, а такая северно-романтическая или даже монашеская. Он отпустил ее несколько лет назад. А потом его пригласили сыграть геолога в фильме «Территория» – и режиссер решил: геолог с бородой – то, что надо. Так она и осталась.
Честно говоря, у меня к Добрыгину интерес был и сугубо личный. Дело в том, что фильм «Территория» снят по роману полузабытого ныне писателя Олега Куваева. Он умер давно, в 1975 году, но тогда, сорок лет назад, был кумиром интеллигенции: сам геолог-золотоискатель, охотник, такой русский Джек Лондон родом из-под Вятки. Но еще Куваев – это мой папа. Просто фамилия у меня мамина, так сложилось. И главный герой «Территории», Сергей Баклаков, ищущий на Чукотке золото, – по сути альтер эго автора. Говорю Добрыгину:
– Вы же, можно сказать, сыграли моего отца, понимаете? Хотя сейчас я вам гожусь в отцы – вам 28, мне 48.
Григорий на мгновение задумывается:
– Погодите! То есть... (Смеется.) Ничего себе! Какая, однако, на мне ответственность.
«Территория» снималась долго, но с географическим размахом – от бухты Провидения на Чукотке до плато Путорана в Красноярском крае. А актеров там собрали – брутальное созвездие: Константин Лавроненко, Егор Бероев, Евгений Цыганов, Петр Федоров. Все играют геологов-шестидесятников.
– Григорий, – спрашиваю, – а вам книга-то понравилась? Это совсем иная эпоха, совсем иные люди. С какими-то проблемами из забытой жизни.
– Да, меня «Территория» увлекла. Это же про настоящее: про честность, про идеалы, про мужчин. И Баклаков мне очень близок, хотя на самом деле он моя противоположность. Он волевой, смелый, решительный. Так тем интереснее играть, – Добрыгин улыбается. – Вообще у меня уже, кажется, сложилось амплуа – играть невостребованные сейчас профессии: геолог, метеоролог, атомщик. Но мне это интереснее, чем примерять на себя образ успешного менеджера.
Напомню, что метеоролога он сыграл в «Как я провел этим летом», за что получил «Серебряного медведя» на Берлинском кинофестивале, а физика-ядерщика – в фильме «Атомный Иван», снятом при поддержке госкорпорации «Росатом».
«Территория» должна выйти в этом году. Добрыгин вспоминает съемки с нежностью:
– Я вообще люблю экспедиции и не люблю павильоны. А тут мы жили в палатках на плато Путорана, как в пионерском лагере. Был полярный день, и мы после съемок еще долго играли в волейбол – просто через натянутую веревку. Зимой по несколько дней сидели в Норильске, когда была плохая погода. С Женей Цыгановым и Петей Федоровым бродили по городу.
– Что пили?
– Лично я – ничего. Я вообще практически не пью.
– И куда же вы ходили в зимнем Норильске?
– В драмтеатр. Еще была смешная история с клубом. Мы втроем пошли в местный клуб. А холодно, и одеты все как полярники. На Пете еще огромная шапка-ушанка. Заходим в клуб, а там такая железная решетка, за ней стоит бугай, смотрит на Петину шапку и мрачно произносит: «Вам отказано в посещении». Я спрашиваю: «Почему?» – «Без объяснения причин». Ну мы засмеялись и пошли. А через несколько дней снова оказались рядом, но уже вдвоем с Цыгановым. Я говорю Жене: «Ну что, Федорова в шапке с нами нет, может, пустят?» Входим в клуб. Опять бугай за решеткой требует: «Смените ботинки!» Тут я уже не выдерживаю: «А позовите сюда вашего главного менеджера!» – «А это я и есть. И чего вы к нам вторую неделю ломитесь?»
– Наверно, он просто не узнал вас?
– Наоборот, узнал! Но это для него было особым удовольствием – покуражиться над московскими артистами. Еще он вспоминает, как с тем же Цыгановым спешил в Москву. У того был спектакль «Бесприданница» в его родной Мастерской Петра Фоменко. А сидят они на плато Путорана, погода нелетная. Если кто не представляет расстояние от плато до Москвы, то это примерно как от Москвы до Лондона, только через Урал и без шампанского в бизнес-классе. От плато до Норильска их добросили на вертолете, оттуда попутным грузовым самолетом до Ярославля, здесь они подсели в частный вертолет, который домчал до окраины Москвы. Ну и тут уже в родное метро и вперед, к театральному искусству!
А с актерами Норильского драмтеатра Добрыгин хочет сделать спектакль и снять короткометражку. Сюжет для фильма, говорит, они придумали там же, вместе с тем же Цыгановым. Название тоже есть – «Заполярная весна». Короткометражка – это пока любимый добрыгинский жанр. Миниатюрное кино, где за десять минут надо успеть рассказать целую судьбу. Он уже снял две – «Измена», которая взяла два приза на «Кинотавре» в прошлом году, и «Верпаскунген» с Маковецким в главной роли. Она была на нынешнем «Кинотавре» и получила главный приз кинокритиков.
Режиссером Добрыгин стал, можно сказать, от тоски. Он сверкнул в «Черной Молнии», закончил театральный институт, начал стажироваться на знаменитом курсе Кирилла Серебренникова. «А спустя три месяца понял: что-то не то. Пришел к своему мастеру Кудряшову и спросил: а что если мне учиться на режиссера?»
Олег Кудряшов в театральных кругах – фигура легендарная, для студентов почти божество. Как «апостолов» Петра Фоменко называют «фоменки» (и это сразу значит – талант, штучная работа), так выпускники Олега Львовича – «кудряшовцы», и это тоже все объясняет: музыкальность, пластичность, легкое дыхание. И молвил Кудряшов Добрыгину: давай, учись, поддерживаю.
– Григорий, – строго спрашиваю я. – Но что-то я вас не понимаю. Вы же тогда, в 2010-м, после «Молнии» и «Лета» мгновенно стали звездой. Чего еще желать парню в двадцать с небольшим?
– Да, у меня было полгода триумфа. И я не буду врать, что мне безразличны все эти премии. Они мне и сейчас очень важны. И тщеславие у меня осталось, но оно другого качества, понимаете?
Итак, на четыре года он пропал. Отрастил бороду и стал отшельником. Шутка. Добрыгин хоть и может показаться человеком «со странностями», когда вдруг замолкает посреди разговора и смотрит в сторону, будто забыл слова роли, – вполне социализированный юноша. Когда мы сидели в кафе у распахнутого большого окна, он сперва поболтал с проходящей мимо по Большой Дмитровке Вильмой Кутавичюте (она сыграла в «Восьмерке» Алексея Учителя), а в конце интервью и вовсе выскочил в окно, перемахнув журавлиными ногами через цветы и извинившись на лету («Я на минутку!»). Вернулся и объяснил. Увидел Вдовиченкова, хотел поздравить: «Левиафан», где Володя играет, попал в программу Канн. (Спустя месяц картина Звягинцева, как мы помним, взяла на Каннском фестивале приз за лучший сценарий). А пока я писал этот текст, заметил в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) выложенную Григорием фотографию, на ней трое: Муся Тотибадзе, Данила Козловский, ну и сам Добрыгин. Все рады, все улыбаются, все дружат. Кстати, в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) Добрыгин не под своей фамилией, так что не рвитесь искать и френдиться. Он объяснил: «Когда появились соцсети, мне казалось, что это дело не очень чистое, и я там шифровался от папы. У меня очень религиозная протестантская семья, и лет с 17 с отцом были трудные отношения. Сейчас-то уже все хорошо. Вот вчера был у родителей, сделали с папой селфи».
мне небезразличны премии. но сейчас это уже тщеславие другого толка
Григорий до ГИТИСа сам два года учился в протестантской семинарии, но про веру и Бога говорить не стали, хоть мы с ним теперь почти родственники. Осенью ему предстоит пережить еще два премьерных триумфа. Сперва выйдет фильм «Самый опасный человек», который снял Антон Корбайн (в июне картина уже была представлена в основном конкурсе ММКФ). Тот самый Корбайн, рок-фотограф, автор легендарных клипов Depeche Mode и U2. «Самый опасный» – третий фильм Корбайна. Герой – полурусский-получеченец – оказывается в Германии, где за ним охотятся спецслужбы. Этого бедолагу и сыграл Добрыгин, и борода тут тоже оказалась при деле!
А потом мы увидим «Черное море». Девочки, готовьтесь: в главной роли Джуд Лоу. Теперь он стал капитаном частной подводной лодки, набравшим команду авантюристов, чтобы найти в Черном море давно затонувший груз с золотом. Такая команда невозможна без русских, и отечество наше свободное в фильме представляют Хабенский и Добрыгин.
– Григорий, а что же вы не кричите на каждом углу, что сидели в одной подлодке с Джудом Лоу?
– Не знаю, – Добрыгин усмехается. – А надо?
Нормально, Григорий. Морское дело для него не чужое: его отец – офицер-подводник в отставке. Добрыгин родился на Дальнем Востоке, где отец служил. Готовясь к съемкам, Григорий отправился в Севастополь и несколько дней провел на настоящих субмаринах, но продолжать не буду, а то вдруг разболтаю какую-то военную тайну. Лучше под занавес о театре. Минувшей весной на маленькой площадке в Театре Маяковского он поставил спектакль «Лакейская» – по неоконченной пьесе Гоголя. Взял только своих однокурсников, кудряшовцев, и сделал с ними смешную и трогательную вещицу. Половина действия проходит в шкафу, и это не метафора: Добрыгин заставляет несчастных актеров играть в шкафу на разных полках. И им это явно нравится. Спектакль вообще дышит такой взаимной радостью, что случается лишь в молодости, когда рядом друзья-подружки, впереди большая счастливая жизнь и только ровесник-режиссер зачем-то отрастил бороду, впрочем, ему она даже идет, ну все, тишина, третий звонок!
