Кровная связь
Когда в детстве я впервые увидела фотографии совсем юной Одри, – вспоминает Эмма Феррер, – больше всего мне запомнилась та, где она прыгает на батуте. Тогда я не понимала, что она знаменита, но глядя на фотографию, подумала: «Вот бы мне такую подругу!» И действительно, разве можно устоять перед обаянием Одри Хепберн – блестящей актрисы, иконы стиля, посла доброй воли ЮНИСЕФ по защите прав детей из неблагополучных семей? Помимо этого, она была любящей матерью, оставившей карьеру на самом пике, чтобы воспитывать сыновей Шона и Мэла от первого мужа и Луку, рожденного во втором браке с психиатром Андреа Дотти. Единственное, чего Одри не успела, – понянчить внуков. В конце 1992 года она сильно заболела во время поездки с ЮНИСЕФ в Сомали и спустя несколько месяцев умерла от редкой формы брюшного рака.
Эмма Кэтлин Хепберн Феррер – первая внучка Одри – родилась в мае следующего года в семье Шона и Лейлы Феррер в Швейцарии. Сейчас Эмме 20. Большую часть детства она провела во Флоренции, в пригороде которой до сих пор живет ее отец – владелец агентства по правам интеллектуальной собственности, режиссер и ревностный хранитель памяти об Одри. Кстати, его младший брат Лука с женой и дочерьми тоже живет в Италии – в римской квартире, когда-то принадлежавшей их матери. В наши дни «музой» называют всех кого не лень, однако именно ею, неиссякаемым источником вдохновения, была Одри для легендарного фотографа Ричарда Аведона. Результаты их совместной работы неоднократно появлялись на страницах The Symbol в 50-х. Аведон снимал Одри на улицах Парижа, в магазинах и несколько раз для обложки журнала. Хотя Ричард активно работал со знаменитыми моделями – Сюзи Паркер, Дориан Ли, Кармен Дель’Орефис, – Одри он боготворил, а та с удовольствием позировала ему. Я встретилась с Эммой во Флоренции через неделю после съемки, которую вы видите на этих страницах. По ту сторону камеры стоял не кто иной, как 23-летний внук Аведона Майкл – юный фотограф, каким был сам Дик, впервые снявший Одри.
Сегодня Эмма на четыре года младше Одри образца «Римских каникул» в 1953 году. Эта роль стала прорывом, принесшим ей всемирную славу и статуэтку «Оскар». Сама Эмма о карьере актрисы не помышляет, но, как и бабушка, когда-то серьезно занималась балетом. Сейчас Феррер – студентка третьего курса Академии изящных искусств во Флоренции и мечтает стать художником.
когда я впервые увидела одри на фото, то подумала: вот бы мне такую подругу!
Все, кто бывал во Флоренции, знают, что это один из самых прекрасных городов Италии: место зарождения Ренессанса, центр искусства и культуры, родина династии Медичи и Данте Алигьери, а также таких знаменитых модных Домов, как Gucci, Emilio Pucci, Roberto Cavalli и Salvatore Ferragamo. Удивительно, но внешний облик Флоренции не изменился с XV века: величественный собор, спроектированный Брунеллески, до сих пор доминирует в городском пейзаже, а «Давид» Микеланджело по-прежнему находится в Галерее Академии, куда его перенесли в 1873 году с площади Синьории. Разве есть в мире место, более подходящее для изучения искусства?
Отец Эммы Шон напомнил мне, что я уже встречалась с ней в 2003-м, когда девочке было всего девять. В то время я работала главным редактором Town & Country, один из номеров которого мы посвятили Одри и выставке Sotheby’s в честь десятилетней годовщины со дня ее смерти. Когда Эмма вошла в лобби отеля Portrait, я сразу ее узнала: по легкой походке и безупречной осанке балерины. Ее вряд ли назовешь двойником бабушки, но вскинутые брови, миндалевидные глаза, длинные ресницы, пухлые губы и лучезарную улыбку она явно унаследовала от Одри. Так же, как и рост, стройные ноги и грацию.
Последующие два дня мы с Эммой провели за любимым занятием: гуляли по улицам города, заполненным туристами и совершенно безлюдным, обедали в траттории La Casalinga, прогулялись по Via Tornabuoni (местной Rue du Faubourg) и зашли в музей Salvatore Ferragamo. Наряду со многими творениями Феррагамо в музее есть стенд с деревянными колодками знаменитых клиенток Дома – Глории Свенсон, Ингрид Бергман, Софи Лорен и, разумеется, Одри.
Эмма родилась в швейцарском Морже и первый год жизни провела в загородном доме семьи La Paisible в деревне Толошеназ рядом с Лозанной, где Одри жила с гражданским мужем Робертом Уолдерсом, голландским инвестором и бывшим актером.
Когда Эмме исполнилось два года, Шон и Лейла переехали в Лос-Анджелес. Рисованием она увлеклась еще в раннем возрасте, и родители отдали ее в частную школу искусств Crossroads, а затем и в балетный класс. «Детство в США было счастливым, – вспоминает Эмма, но признает, что, останься она в Лос-Анджелесе, выросла бы избалованной. – Некоторые мои сверстники оказались в рехабах. Теперь-то я понимаю, что голливудский образ жизни далек от здорового». Родители развелись, когда ей было шесть. В 14 лет они с мамой переехали во Флоренцию, чтобы Эмма была поближе к отцу, обосновавшемуся к тому времени в Тоскане (впоследствии Лейла вернулась в Лос-Анджелес). Шон вспоминает Эмму «солнечным ребенком, легко увлекающимся новыми занятиями». А еще, благодаря разводу родителей, ей пришлось повзрослеть раньше времени.
На прогулке Эмма рассказала мне, какое глубокое влияние на нее оказала художественная школа. «Я обожала рисовать и ходить на занятия. Однако мне не хватало знаний о гармонии и структуре рисунка». Она показала несколько собственных рисунков на айфонe: нарисованные углем портреты, наброски человеческих фигур и скульптур – все с натуры. Назвала любимых художников – Рембрандта, Тициана, Веласкеса и Сурбарана. Заговорили о копировании известных работ. «Сначала я была против этого по этическим соображениям, – признается Эмма. – Но на самом деле мне просто не хватало техники».
Тем временем разговор плавно перешел на Одри. «До сих пор у меня перед глазами тот ее снимок на батуте. Он мне намного ближе растиражированных портретов. В последнее время я часто думаю о том, что Одри значит для меня. Я знаю, как она выглядела, и что мы, по счастливому стечению обстоятельств, родственницы. Но, будучи маленькой, я не воспринимала ее как актрису Одри Хепберн – для меня она всегда была бабушкой, о которой так часто рассказывал папа. Я даже не видела всех ее фильмов, а когда смотрела "Завтрак у Тиффани" впервые, наслаждалась им так же, как и любая другая девушка. Разумеется, я смотрела "Мою прекрасную леди" и "Римские каникулы", но больше всего люблю "Забавную мордашку". Есть ли у Эммы какие-нибудь вещи Хепберн? "Ее кашемировые водолазки – обожаю их и всегда ношу зимой. А еще игрушка – антикварный белый мишка". Следующий день мы провели за городом, в тосканском доме Шона. Эмма живет на втором этаже перестроенного амбара, где также расположены офис отца и кинозал. По моей просьбе она показала мне несколько своих рисунков – человеческие фигуры с ярко выраженными тенями на заднем плане.
в детстве я не знала, как относиться к тому, что моя бабушка – легенда. теперь все встало на свои места
А затем мы уселись смотреть «Сабрину» – картину Билли Уайлдера 1954 года с юной Хепберн в роли дочери английского шофера, служащего в состоятельной семье Ларраби. Ближе к концу фильма Шон объявил, что ужин готов. К этому моменту в доме собрались его жена Карин Хофер, сын Адон и молодой человек Эммы Ричард, 27-летний американец из Нэшвилла: они познакомились во флорентийской Академии искусств, где он вел курс.
Мы расположились в открытой беседке с видом на оливковую рощу. Откуда-то снизу доносилось похрюкивание семейства диких кабанов – Эмма утверждает, что видела целую дюжину во время пробежки пару дней назад. Позже я спросила Шона об Одри – видит ли он ее черты в Эмме. «В жизни мама была такой же, как на экране: непритязательной, скромной, смешной, эмоциональной, сильной и нежной, – отвечает он. – К счастью, Эмма гораздо более уверенный в себе человек. Но с генами не поспоришь: она, как и все мы, унаследовала комедийный дар Одри. Ну, и обеим пришлось уйти из профессионального балета из-за слишком высокого роста». Сейчас Эмма готовится к серьезным переменам в жизни: в следующем январе флорентийская Академия открывает филиал в США – в Центре искусств в Джерси-Сити, где она планирует заканчивать образование. К счастью, Эмма едет не одна: Ричард готов поддержать ее и помочь устроиться на новом месте. «Переезд пока вызывает у меня смешанные чувства, – признается она. – Переживаю, найду ли достойное жилье, органические продукты, к которым привыкла... Но в то же время ужасно рада, что буду жить в Нью-Йорке». За дружеской беседой время пролетает незаметно – приходит пора прощаться и возвращаться во Флоренцию.
...Снова оказавшись в Нью-Йорке, я получила электронное письмо от Эммы, в котором она вернулась к теме просмотренной нами «Сабрины». Она писала: «Я давно не пересматривала фильмы Одри и практически забыла, как это прекрасно – видеть ее на экране. Глядя на юную, блистательную Одри Хепберн, я вдруг осознала, что частичка ее души точно живет во мне. Будучи подростком, я не знала, как относиться к тому, что моя бабушка – легенда. Теперь все вдруг встало на свои места».
Прически: Martina D’andrea; макияж: Armando Cherillo for Pier Giuseppe Moroni products; маникюр: Marlene Nerini; продюсер Nartina Rojas Chaigneau for Amazedby