Герои нашего времени: художница Юлия Иосильзон о жизни в Лондоне и трендах в искусстве

«Увлекаюсь искусством я с детства. Кстати, есть такое противоречие: нас маленьких отдают на креативные кружки, а потом говорят: "Поступай в МГИМО на экономический". И как я пойду туда, если с младых ногтей рисовала или лепила из глины? Так вот, до 12 лет я жила в Москве, а после переехала в Лондон и пошла там в среднюю школу. Искусством начала заниматься за два года до выпуска, когда сдаются экзамены. Потом поступила в Slade School of Fine Art, что было авантюрой, потому что там сумасшедший конкурс: берут только 30 человек. А сейчас я в Royal College of Arts, в котором осталось учиться год. По окончании будет специальность художника-искусствоведа. Конечно, Лондон повлиял на меня куда сильнее, ведь в Москве я даже не могла предположить, что могу этим заниматься. Здесь мой выбор был бы очень трудным и, скорее всего, он бы пал на какую-нибудь некреативную профессию, потому что у нас нет плацдарма для развития творческих».

«Почему здесь не развивается искусство? Потому что остальные сферы не продвигаются. Мало кто хочет арт коллекционировать и покупать, а кто хочет, те уже давно в Англии или в Америке. Есть несколько серьезных коллекционеров в России, но участвуют они только в вечерних торгах, где продаются импрессионисты, но и они проходят за пределами страны. Появились Школа Родченко и "Гараж" — это хорошее начало, но, к сожалению, у этого нет никакого логического продолжения, потому что нет поддержки. Нет глобального фонда, который бы спонсировал, ведь это никому не нужно, кроме одного человека. И если тот прекращает финансирование, то все закрывается. Чтобы исправить ситуацию должна появиться поддержка не только от нас, просто людей, но и от государства как от платформы. И речь не только о финансах, но и еще о медиа и социальных программах».

«В Лондоне искусство воспринимается как профессия, не как бесполезное хобби или приставка к жизни. Там это идет с детства, когда ты в школе можешь выбрать профиль, по которому будешь учиться. И если хочешь заниматься искусством, то набор предметов будет связан именно с ним. Дальше соответствующие вузы, после магистратура, гранты, резиденции, галереи, которые заинтересованы в молодом искусстве. А в Москве моя подруга пришла устраиваться в галерею и там ей ответили: "Мы не берем на работу художников". Такое здесь отношение к нам: считают, что мы люди, которые могут только рисовать и место наше в студиях. К художнику странно относятся, с ним иногда не знают, как разговаривать, не знают, как его применить, либо не понимают, либо воспринимают его навыки как прикладные».

«Если вы первый раз в городе, идите в National Portrait Gallery, в Tate Modern и в Tate Britain. Если после этого не устанете, то загляните в Victoria Miro Gallery и в Marian Goodman Gallery. Понравилось и считаете, что хотите погружаться глубже? Тогда уезжайте на юг Лондона: там галерея Stuart Shave, которая выставляет Карлу Блэк, и Studio Voltaire, которая поддерживает многих современных художников. Как раз они предоставили мне студию как той, в ком видят потенциал. Поэтому сейчас я работаю и в студиях своего колледжа, и в Studio Voltaire. Еще есть классные галереи, такие как Galerie Thaddaeus Ropac, Southard Reid. Безусловно, мастодонт искусства и один из моих фаворитов — галерея David Zwirner, которая недавно представляла выставку Бриджит Райли и Питера Дойга, последний долгое время не выставлялся».

«В какое-то время был тренд на перевоплощение, после — на феминизм. Тренды часто определяют, кто пользуется спросом. Да, есть хайп и есть мода. Хайп быстро проходит, у него срок годности три-четыре месяца. На этой волне можно сделать коллекцию, как, например, Ричард Принс сделал принты со скриншотами из Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) популярных аккаунтов. Люди возмущались, но почему бы и нет?»

«Здесь у меня моногамия. Люблю Виноградова и Дубосарского. Они для меня определяют современное искусство в России: самобытные, работают в тандеме — нахожу в этом что-то поэтичное. Их синергия придает работам заряд света и жизни, а картины сразу растворяют пространство вокруг и делают его своим, родным. Легко представить себя частью историй, рассказанных в картинах».

«Среди любимых — Рози Уайли: рисует то, что ей интересно, и она абсолютно честна в этом сама с собой и со зрителем. Насыщенные энергетикой работы, в своих я тоже этому уделяю внимание. Дальше Карла Блэк и Филлида Барлоу. В их работах мне нравится легкость и непостоянство. Они делают как скульптуры, так и инсталляции, которые провоцируют диалог со зрителями. Еще хочу выделить Эрвина Вурма. Он делает интересные по своей конструкции скульптуры. Например, грузовик, который стоит вверх дном, а на его крышу ты можешь забраться. Или бак с бензином, на который можно наступить. Казалось бы, что может быть проще? Но когда понимаешь, что это сделал легендарный скульптор и что это своеобразная игра, у тебя просыпается максимальное количество эмоций. И еще, конечно, в этот список можно добавить Шанталь Жоффе, портретистку. Она воспринимает свой холст как площадку для личного, но помимо своей искренности несет еще красивую визуальную составляющую. Люблю, когда искусство романтично, потому что этого так не хватает в жизни».

«Часто мы не помним значительное событие, но запоминаем простой момент. И как бы противоречиво это ни звучало, но этот момент может определять большую часть мыслей. Уверена, надо быть к ним более чувствительными. Когда обращаешь внимание на незначительное, когда радуешься порой идиотским вещам, становишься живее. Это я и хочу показывать своим искусством: нужно растить в себе эмоциональный интеллект, относиться с долей романтики к вещам, которые происходят. Больше мечтать, больше делать и меньше бояться. Не стесняться своих комплексов, а признавать их. Быть более прозрачными и менее закрытыми. Больше внимания уделять улыбке родного человека и тому, как тебя встречает собака. Ведь это все то, о чем мы думаем в трудных ситуациях. Не о шикарном мероприятии, а о сырниках мамы и о подвозившем тебя до школы отце. О том случае, когда закрылась касса, но билетерша, войдя в положение, продала тебе билет. О таких моментах действительно вспоминаешь, а не о глобальных событиях. Вот об этом мои работы».

Текст: ЕКАТЕРИНА ПОКЛАД