Эффект бабочки
Несколько лет назад я отмечала свой день рождения в Польше, где проходили съемки фильма Вальдемара Кшистека «Малая Москва». Мне удалось взять в тот день выходной, и мы с друзьями-актерами отправились гулять по маленькому польскому городу, название которого я уже и не вспомню.
Мы бродили по его узким улочкам, чем-то напоминавшим наш Старый Арбат, то и дело заглядывая в местные лавки и магазинчики. Пока я разглядывала витрины одного из них, друзья умудрились купить мне в подарок сервиз из белого фарфора в лавке у неизвестных молодых керамистов. Сюрпризы на этом не закончились. Проскандировав: «С днем рождения!», они повели меня дальше, в мастерскую художника, который рисовал на всем, что подворачивалось ему под руку, – на подносах, тарелках, ну или, на худой конец, просто на холстах. В то время я сходила с ума по бабочкам: на всем, что бы я ни покупала, красовались эти прекрасные создания. Надо ли уточнять, что друзья попросили художника разрисовать ими мой сервиз? Мы положились на вкус и фантазию мастера, поэтому я не знала, каков будет результат. Готовую работу я увидела только через день, когда краска окончательно высохла. Узор не повторялся ни разу, поэтому каждый предмет был по-своему уникален. Больше всего в этом сервизе мне понравилась сахарница: она была расписана краской с позолотой.
С тех самых пор я не расстаюсь с сервизом, хотя, признаюсь, увлечение бабочками осталось в прошлом. Он путешествует со мной с квартиры на квартиру, но, к сожалению, не без потерь: в один из таких переездов разбилась чашка, да и краска местами начала стираться от частого мытья. Сервиз изначально был небольшим: четыре чашки с блюдцами, чайник и сахарница, а теперь я вообще боюсь лишний раз его использовать – только по особым случаям, когда приходят гости. Кстати, о том, что одна из чашек разбилась, я до сих пор боюсь сказать друзьям, подарившим мне этот удивительный сервиз.
Со временем я заметила одну вещь: чтобы подружиться с человеком, нужно напоить его чаем из моих чашек с бабочками. У них есть одно важное преимущество – большой размер: пока пьешь из них чай, успеваешь обо всем на свете поговорить и сблизиться. До появления в моей жизни сервиза с бабочками я признавала только прозрачную посуду. Мне казалось невероятно важным видеть цвет напитка. Так мне кажется и сейчас, но сервиз стал в этом смысле приятным исключением из правил.
Кстати, о правилах. В детстве я все лето проводила у бабушки. У нее дома в горке за стеклом красовался старинный немецкий сервиз – такой тонкий, что почти просвечивал, с ажурными ручками – в общем, все как положено. Как же мне тогда хотелось пить чай именно из этих чашек! Но правила были строгими: сервиз покидал горку и гордо воцарялся на столе только по особым случаям. А ежедневную работу за него выполняла, к моему большому сожалению, красная посуда в крупный белый горох, знакомая, я думаю, многим.
По идее, повзрослев, я должна была бы закрыть тот детский гештальт и начать собирать по комиссионкам и антикварным магазинам старинные сервизы, используя их и так, и эдак, не дожидаясь тех самых «особых случаев». Но, как ни странно, я осталась равнодушна к когда-то запретной и манящей старине. Единственное, что сейчас заставляет мое сердце учащенно биться, – это стаканы в металлических или серебряных подстаканниках. Но любовью к ним я обязана не бабушке, а Станиславу Говорухину: на съемочной площадке фильма «Благословите женщину» он появлялся исключительно с таким стаканом в руке. И, несмотря на то, что для каждого актера приобретали персональную кружку, всякий раз я вожделенно наблюдала за Станиславом Сергеевичем с его стаканом, и мне хотелось, чтобы у меня был точно такой же. С тех пор прошло почти десять лет, и в моем доме завелся не один такой стакан. К счастью, далеко за ними ехать не пришлось – в антикварных магазинах на Старом Арбате их всегда предостаточно.
К самой церемонии чаепития меня пристрастила одна моя школьная подруга. Давным-давно она повела меня в чайную где-то в районе Курской. Нам, разумеется, велели разуться, усадили на низкие подушки, долго колдовали над чайником, заваривая чай не больше и не меньше трех минут, переливали напиток в специальный сосуд и только после этого – нам в чашки. С тех пор я обожаю зеленый чай. Это же удивительно, когда ты вдруг чувствуешь послевкусие персика или, например, шоколада в чае без единого ароматизатора! Заряжаются любовью к этому напитку от меня теперь все. Даже самые заядлые кофеманы, попробовав у меня дома зеленый чай, уходят со словами: «Что же ты наделала? Теперь чай – это мой самый настоящий наркотик!»
Еще все без исключения гости интересуются, где же они могут купить такие чашки с бабочками. Можете себе представить их разочарование, когда они узнают историю появления сервиза в моем доме?
Если заваривать чай – исключительно моя обязанность, то за приготовление еды я не несу никакой ответственности – это дело рук любимого мужчины. Лучше всего ему удаются десерты. Ну а что может быть лучше, чем союз чая с пирожным?
Польский фарфор известен в мире не меньше, чем, скажем, немецкий. Одна из главных фабрик Польши – Walbrzych, существующая с 1831 года, когда земли, на которых она была расположена, еще принадлежали Германии. Также ценится польский фарфор, производящийся на фабриках Cmielów и Chodziez.