Самоубийство, безумие, скандал, слава — эти и другие коллизии окружили предсмертную пьесу «4.48 Психоз» 28-летнего британского драматурга Сары Кейн со дня ее выхода. С 22 по 25 июня пройдет премьерный блок показов сюрреалистичной постановки «Психоз» по пьесе, взорвавшей театральный контекст девяностых. Кинорежиссер Александр Зельдович, сюрреалистичные видеодекорации от художников AES+F, текст пьесы—авто-реквиема и девятнадцать актрис Электротеатра Станиславский соединились в главной премьере сезона. В интервью TheSymbol.ru режиссер с дипломом психолога Александр Зельдович рассказывает о том, как поставить пьесу без персонажей, безболезненно сменить кинообъектив на театральные подмостки и научить актрис страдать так, чтобы никто в итоге не пострадал.
Александр Зельдович о своем спектакле «Психоз»: «На сцене страдает девятнадцать женщин»
Александр, чего зрителю ждать от вашей режиссерской обработки культовой предсмертной пьесы Сары Кейн? Насколько это будет зрелищно, неординарно?
Надеюсь, это действительно будет зрелищно, поскольку это совместный проект с группой современных художников и моих близких друзей AES+F. Со Львом Евзовичем мы учились в одном классе, и общаемся в течение всей жизни. Лев помогал мне делать мою первую полнометражную картину «Закат» в 1990 году. В пьесе «4.48 Психоз» не обозначены ни персонажи, ни действие, ни место. Надо было все это придумать, достать из текста. Это идеальная степень режиссерской свободы. Я создал контекст, а уточняли, сочиняли визуальные образы мы вместе с AES+F. Наше преимущество в том, что благодаря многолетнему общению наш язык во многом схож, нам не надо долго объяснять друг другу.
Профессиональный современный художник чем-то отличается от профессионального художника-постановщика в работе над спектаклем?
Да, конечно. Художник ориентируется на мировой художественный контекст и существует в нем. Его творческое мышление заточено на лаконичный и самодостаточный художественный жест. AES+F в данном проекте не художники-постановщики, а создатели части общего художественного замысла. Это был эксперимент, попытка создать полноправный диалог.
Театр формата «in your face», к которому относят творчество Сары Кейн, должен, по идее, вызывать у зрителя ощущение, что он окунул голову в помойное ведро. У вас же очень эмоциональное творчество, от вас ожидают бурлеска. А на каком диапазоне зрительских чувств вы играете в данной постановке?
Что-то неприятно, что-то пугает, что-то шокирует. В спектакле много бурлеска, много смешного, он живой, хотя это и трагедия.
Расскажите о работе с текстом. Вы заказывали отдельный перевод?
Да, мы сделали новый перевод. Мой друг Дмитрий Волчек посоветовал мне Валерия Нугатова, которым я остался очень доволен. До этого существовал только один перевод – Татьяны Осколковой, он во многом хорош, но, на мой взгляд, его было сложнее играть, сложнее произносить. Новый вариант перевода легче делать со сценической точки зрения, играть, произносить. Приблизиться к оригиналу в данном случае — непростая задача, так как у Сары Кейн великолепный английский язык экстра-класса и экстра-качества. Мы старались сохранить все это при переводе.
Жизнь, смерть, страдание, вечность, любовь, поиск себя, страх, шок — категориальный аппарат, артикулированный Сарой Кейн в 1990-м году, до сих пор звучит достаточно современно...
Кейн писала эту пьесу, будучи очень молодым и уже очень известным драматургом с триумфальной карьерой. Она её писала ее как авто-реквием, в ней много разного театра: когда человек пытается сделать последнюю пьесу, он делает её максимально объемной. Кейн была очень образованным человеком, в этой пьесе есть все — и Чехов, и Шекспир, и Гамлет, и Фауст. Бесконечное количество аллюзий: я ещё, к сожалению, не настолько хорошо знаю в оригинале английскую драматургию и английскую поэзию, чтобы распознать их все.
Тема общечеловеческая: пьеса про любовь, про жизнь, про смерть. Про необходимость любви. Но переживаются они женщиной, и в этом есть специфика. Есть любовь мужская и есть любовь женская, они отличаются. Есть страдание душевное мужское и женское. Есть автор мужчина и автор женщина. Это чуть-чуть иначе все, другое тело, другая нервная система.
Получается, эта пьеса написана женщиной про женщину, но ставит её мужчина. Как это повлияет на результат?
Мне как мужчине интересно вглядываться в женское.
Пьеса полифонична – как вы считаете, есть среди условных героинь автобиографический персонаж Сары Кейн? Или она во всем этом множестве?
Она во множестве. Но даже если, на мой взгляд, такой персонаж есть, я не буду указывать на него пальцем, это было бы нетактично. В труппе замечательные актрисы, каждая играет какую-то грань.
Застав фрагмент репетиции, я подсмотрела, что в видео-декорациях AES+F присутствует вполне себе полноценный персонаж, которого, честно говоря, трудно описать словами. Кто это?
Один трехмерный персонаж, действительно, участвует в действии, у него есть текст. Он, получается, двадцатый.
Вы — кинорежиссер, который второй раз ставит спектакль на сцене театра. Как вам работалось?
В театре за четыре часа я уставал так, как не выматывался за двойную смену на киноплощадке. Энергетика совершенно разная: это как когда вы меняете вид спорта, и начинают работать другие мышцы. Всё равно, что перейти из бокса в айкидо. Или со спринта на бег с препятствиями.
Почему вы выбрали для постановки именно Электротеатр?
Во-первых, Электротеатр и его художественный руководитель Борис Юхананов с интересом отнеслись к проекту, за что им огромное спасибо. Театр пережил глобальную реконструкцию, сейчас он полностью модернизирован. Тут прекрасная современная сцена и очень сильный технический блок. Но главное – большая и талантливая труппа, из которой свободно можно было набрать актеров. Не знаю, где еще, если не здесь, был бы возможено поставить этот текст на таком постановочном уровне, все-таки, Сара Кейн — это «off Broadway».