Александр Зельдович о своем спектакле «Психоз»: «На сцене страдает девятнадцать женщин»
Самоубийство, безумие, скандал, слава — эти и другие коллизии окружили предсмертную пьесу «4.48 Психоз» 28-летнего британского драматурга Сары Кейн со дня ее выхода. С 22 по 25 июня пройдет премьерный блок показов сюрреалистичной постановки «Психоз» по пьесе, взорвавшей театральный контекст девяностых. Кинорежиссер Александр Зельдович, сюрреалистичные видеодекорации от художников AES+F, текст пьесы—авто-реквиема и девятнадцать актрис Электротеатра Станиславский соединились в главной премьере сезона. В интервью TheSymbol.ru режиссер с дипломом психолога Александр Зельдович рассказывает о том, как поставить пьесу без персонажей, безболезненно сменить кинообъектив на театральные подмостки и научить актрис страдать так, чтобы никто в итоге не пострадал.
Александр, чего зрителю ждать от вашей режиссерской обработки культовой предсмертной пьесы Сары Кейн? Насколько это будет зрелищно, неординарно?
Надеюсь, это действительно будет зрелищно, поскольку это совместный проект с группой современных художников и моих близких друзей AES+F. Со Львом Евзовичем мы учились в одном классе, и общаемся в течение всей жизни. Лев помогал мне делать мою первую полнометражную картину «Закат» в 1990 году. В пьесе «4.48 Психоз» не обозначены ни персонажи, ни действие, ни место. Надо было все это придумать, достать из текста. Это идеальная степень режиссерской свободы. Я создал контекст, а уточняли, сочиняли визуальные образы мы вместе с AES+F. Наше преимущество в том, что благодаря многолетнему общению наш язык во многом схож, нам не надо долго объяснять друг другу.
Профессиональный современный художник чем-то отличается от профессионального художника-постановщика в работе над спектаклем?
Да, конечно. Художник ориентируется на мировой художественный контекст и существует в нем. Его творческое мышление заточено на лаконичный и самодостаточный художественный жест. AES+F в данном проекте не художники-постановщики, а создатели части общего художественного замысла. Это был эксперимент, попытка создать полноправный диалог.
Театр формата «in your face», к которому относят творчество Сары Кейн, должен, по идее, вызывать у зрителя ощущение, что он окунул голову в помойное ведро. У вас же очень эмоциональное творчество, от вас ожидают бурлеска. А на каком диапазоне зрительских чувств вы играете в данной постановке?
Что-то неприятно, что-то пугает, что-то шокирует. В спектакле много бурлеска, много смешного, он живой, хотя это и трагедия.
Расскажите о работе с текстом. Вы заказывали отдельный перевод?
Да, мы сделали новый перевод. Мой друг Дмитрий Волчек посоветовал мне Валерия Нугатова, которым я остался очень доволен. До этого существовал только один перевод – Татьяны Осколковой, он во многом хорош, но, на мой взгляд, его было сложнее играть, сложнее произносить. Новый вариант перевода легче делать со сценической точки зрения, играть, произносить. Приблизиться к оригиналу в данном случае — непростая задача, так как у Сары Кейн великолепный английский язык экстра-класса и экстра-качества. Мы старались сохранить все это при переводе.
Жизнь, смерть, страдание, вечность, любовь, поиск себя, страх, шок — категориальный аппарат, артикулированный Сарой Кейн в 1990-м году, до сих пор звучит достаточно современно...
Кейн писала эту пьесу, будучи очень молодым и уже очень известным драматургом с триумфальной карьерой. Она её писала ее как авто-реквием, в ней много разного театра: когда человек пытается сделать последнюю пьесу, он делает её максимально объемной. Кейн была очень образованным человеком, в этой пьесе есть все — и Чехов, и Шекспир, и Гамлет, и Фауст. Бесконечное количество аллюзий: я ещё, к сожалению, не настолько хорошо знаю в оригинале английскую драматургию и английскую поэзию, чтобы распознать их все.
Тема общечеловеческая: пьеса про любовь, про жизнь, про смерть. Про необходимость любви. Но переживаются они женщиной, и в этом есть специфика. Есть любовь мужская и есть любовь женская, они отличаются. Есть страдание душевное мужское и женское. Есть автор мужчина и автор женщина. Это чуть-чуть иначе все, другое тело, другая нервная система.
Получается, эта пьеса написана женщиной про женщину, но ставит её мужчина. Как это повлияет на результат?
Мне как мужчине интересно вглядываться в женское.
Пьеса полифонична – как вы считаете, есть среди условных героинь автобиографический персонаж Сары Кейн? Или она во всем этом множестве?
Она во множестве. Но даже если, на мой взгляд, такой персонаж есть, я не буду указывать на него пальцем, это было бы нетактично. В труппе замечательные актрисы, каждая играет какую-то грань.
Застав фрагмент репетиции, я подсмотрела, что в видео-декорациях AES+F присутствует вполне себе полноценный персонаж, которого, честно говоря, трудно описать словами. Кто это?
Один трехмерный персонаж, действительно, участвует в действии, у него есть текст. Он, получается, двадцатый.
Вы — кинорежиссер, который второй раз ставит спектакль на сцене театра. Как вам работалось?
В театре за четыре часа я уставал так, как не выматывался за двойную смену на киноплощадке. Энергетика совершенно разная: это как когда вы меняете вид спорта, и начинают работать другие мышцы. Всё равно, что перейти из бокса в айкидо. Или со спринта на бег с препятствиями.
Почему вы выбрали для постановки именно Электротеатр?
Во-первых, Электротеатр и его художественный руководитель Борис Юхананов с интересом отнеслись к проекту, за что им огромное спасибо. Театр пережил глобальную реконструкцию, сейчас он полностью модернизирован. Тут прекрасная современная сцена и очень сильный технический блок. Но главное – большая и талантливая труппа, из которой свободно можно было набрать актеров. Не знаю, где еще, если не здесь, был бы возможено поставить этот текст на таком постановочном уровне, все-таки, Сара Кейн — это «off Broadway».